Ордынский узел - [51]
— Ты, урод косоглазый, думал: чик по горлу и молока не надо? — горячился дедушка Тимофей, приплясывая перед боярином — так он пытался укачать ребёнка.
Боярин ничего не ответил, сверканул вторым целым глазом, прицельно сплюнул на дедов лапоть и отвернулся, змей.
— Урод и есть, — обиделся старик. — Сашка, подержи девку.
Я даже немного забоялся за сохранность боярина. Но дед не стал размениваться на пустяки: повернулся и, более не обращая внимания на злобного начальника стражи, пошёл вдоль каменной ограды:
— Залезу, осмотрюсь. Что-то места незнакомые. Сколько бродил по нашим лесам, а о таком чудном городке не подозревал.
Он быстро нашёл, то, что искал — достаточно широкую щель между глыбами, чтобы туда можно было просунуть носок сапога.
— Дед, давай лучше я залезу, погляжу, — предложил, было, Корней, проходивший мимо с охапкой собранного им оружия.
— Ага, поглядишь на белый свет. Тут хоть кто из вас сможет одну горушку от другой отличить, а? То-то и оно! Стой, ты мне пригодишься. Вставай сюда, к стене. Вот славно. Ну, как по лесенке… Чего ты там зубами скрипишь? Не крути головой, она не плоская, едва стою. Вот теперь всё, иди, куда шёл.
Корней ушёл, а дед с неожиданным для своего возраста проворством продолжил подниматься по стене, затем по нависающей над ней огромной разлапистой сосне, и вскоре с высоты раздался его ликующий голос:
— Ах, ядрёна корень, узнал! Вёрст пять-шесть от землянки будет. На лошадках мигом домчим.
Убитых мы похоронили на поляне капища. Днём место выглядело не так гадостно, хотя и при солнечном свете было несколько мрачноватым. Занятие тоже не располагало к веселью: шесть могил для волхва и его присных, да седьмая, наособицу, для крещёного татарина Тархая, упокой, Господи, его душу.
Ратибора положили в неглубокую яму как был: в длинном белом плаще и торчащим над левой ключицей оперением стрелы. Снизу стрелу просто обломили.
— Жаль, — сказал князь Корней, — у старца было странное представление о добре. Он хотел вымостить дорогу к свободе народа вашими головами. Прости, гробокопатель, мы к этому были не готовы.
— Хотел задом два стула захватить, да и сел промеж! Э-эх! — мрачно присовокупил дед Тимофей.
Тризна окончилась. Стало совсем тошно.
Затем мы уехали: дед Тимофей, обе Салгар, Корней, я и трое оставшихся в живых пленников. Московский посол боярин Роман Кириллович тоже ехал с нами, но после пережитого ночного кошмара он впал в тихую улыбчивость и вёл растительный образ жизни — стоял там, куда ставили, сидел там, куда садили.
— Дед, как думаешь, отойдёт боярин? — полюбопытствовал Корней.
Старик, проверявший надёжно ли прикручены к сёдлам пленники, оторвался от дела, глянул на потустороннего Романа Кирилловича, уверенно сказал:
— Отойдёт, бояре живучие.
Он подхватил под уздцы лошадку, на которой безучастно покачивался боярин Роман и закричал ему, словно глухому:
— Тебе уж о душе подумать самое время, а ты, сморчок старый, всё за жизнь цепляешься! Срамота…
Корней залез в седло, оглядел караван, улыбнулся Салгар, подбадривая женщину, и скомандовал:
— Веди, дедушка.
Я ему не мешал: война не кончилась, пусть.
Завершался последний день тверского сидения. Прошёл он в суматошных приготовлениях к завтрашнему отъезду, суете, по большей части бестолковой, как это обычно бывает, когда за мелкими выдуманными заботами люди стараются спрятать тревогу или растерянность. К становищу у озера мы добрались к полудню. Первое, что сделал дедушка Тимофей, слезши с лошади — подоил Пеструху. Я стреножил лошадей и отпустил их бродить по поляне. Пленников мы разместили в землянке. Охранял их бдительный дед, вооружившийся по этому случаю тяжёлым самострелом немецкой работы, обнаруженным среди прочего оружия, которое досталось нам в добычу. Обмягший душой после чудесного спасения старик бросил пленникам полкаравая хлеба. Раненый воин, растрясенный дорогой лежал на нарах в забытьи, боярин Микула, замкнувшийся в великой гордыне, к хлебу не притронулся, и всю подаренную краюху сожрал молодой ратник.
— Ох и гусь ты, — ругнул его бобыль и покачал головой, — храбр после рати, как полез на полати.
Он подпёр дверь палкой и оборотился ко мне: — Ну, как завтра делиться будем? Куда этих-то деваем? Корову опять же…
— Бояр поделим по-братски: мы с Корнеем берём Микулу, тебе останется Роман. И Пеструха.
— А ратников куда?
— Ты, дядя Тима, уйдёшь пораньше утром. Мы задержимся, ратничков отпустим ближе к обеду, чтоб не догнали…
— Боярина куда доставить?
— Доведёшь до посада, дашь пинка под зад и пусть едет до князя Михаила.
— Заблудится…
— Сам же говорил — бояре живучие. Он, я гляжу, давно в себя пришел, а больным только прикидывается, ваньку валяет. А, Роман Кириллович, верно я говорю?
Боярин, до этого не издававший ни звука и притворявшийся спящим, открыл глаза:
— Ну…
— В Тверь, боярин, хочешь?
— А не врёшь?
— Чего мне врать? Мы, Роман Кириллович, в одной лодке. Дядя Тима, ты приляжь, поспи, если хочешь, боярин покараулит. Только самострел не давай, не то он по дружбе всех тверских перестреляет! Роман Кириллович, ты скажи, какой чёрт тебя в лес занёс?
— Издеваешься, рожа воровская? — боярину не хотелось поддерживать разговор.
Бывший княжеский мечник Александр, казалось, наконец-то обрел покой: дом, семья, работа в кузнице. Но однажды купец Рогуля уговаривает его отправиться с товарами в Тверь, взять на себя охрану торгового обоза. Вроде бы ничего особенного, всего лишь обычная поездка по спокойным русским дорогам, всего лишь туда и обратно. Да только не в этот раз. В этот раз он угодит в самое пекло. И бывшему мечнику придется вспомнить все свои навыки: и воина-бойца, и розыскника. И придется ему получить задание от князя Ивана Даниловича Калиты — отыскать реликвию, ценнее которой на Руси не было и, возможно, никогда не будет, за обладание которой любой князь готов на всё что угодно…
«Тайна высокого дома» — роман известного русского журналиста и прозаика Николая Эдуардовича Гейнце (1852–1913). Вот уже много лет хозяин богатого дома мучается страшными сновидениями — ему кажется, что давно пропавшая дочь взывает к нему из глубины времен. В отчаянии он обращается к своему ближайшему помощнику с целью найти девочку и вернуть ее в отчий дом, но поиски напрасны — никто не знает о местонахождении беглянки. В доме тем временем подрастает вторая дочь Петра Иннокентьевича — прекрасная Татьяна.
Флотский офицер Бартоломей Хоар, вследствие ранения лишенный возможности нести корабельную службу, исполняет обязанности адмиральского порученца в военно-морской базе Портсмут. Случайное происшествие заставило его заняться расследованием загадочного убийства... Этот рассказ является приквелом к серии исторических детективов Уайлдера Перкинса. .
От автора Книга эта была для меня самой «тяжелой» из всего того, что мною написано до сих пор. Но сначала несколько строк о том, как у меня родился замысел написать ее. В 1978 году я приехал в Бейрут, куда был направлен на работу газетой «Известия» в качестве регионального собкора по Ближнему Востоку. В Ливане шла гражданская война, и уличные бои часто превращали жителей города в своеобразных пленников — неделями порой нельзя было выйти из дома. За короткое время убедившись, что библиотеки нашего посольства для утоления моего «книжного голода» явно недостаточно, я стал задумываться: а где бы мне достать почитать что- нибудь интересное? И в результате обнаружил, что в Бейруте доживает свои дни некогда богатая библиотека, созданная в 30-е годы русской послереволюционной эмиграцией. Вот в этой библиотеке я и вышел на события, о которых рассказываю в этой книге, о трагических событиях революционного движения конца прошлого — начала нынешнего века, на судьбу провокатора Евно Фишелевича Азефа, одного из создателей партии эсеров и руководителя ее террористической боевой организации (БО). Так у меня и возник замысел рассказать об Азефе по-своему, обобщив все, что мне довелось о нем узнать.
Продолжение приключений Сеньки Козыря и его подельников в Томске — сибирских Афинах.
Знаменитая писательница, автор детективов Агата Кристи переживает сложный период: она потеряла мать – близкого ей человека, а муж тем временем увлекся другой женщиной и хочет оставить семью. Новая книга не пишется, одолевают горькие мысли, и в этой ситуации видится только один выход. Миссис Кристи в отчаянии, ей кажется, что она теряет связь с окружающим миром. Ее не покидает ощущение надвигающейся опасности… Однажды писательница спускается в лондонскую подземку, и чья-то рука подталкивает ее к краю платформы.
Повести и романы, включенные в данное издание, разноплановы. Из них читатель узнает о создании биологического оружия и покушении на главу государства, о таинственном преступлении в Российской империи и судьбе ветерана вьетнамской авантюры. Объединяет остросюжетные произведения советских и зарубежных авторов сборника идея разоблачения культа насилия в буржуазном обществе.
1537 год, Англия. Полным ходом идет планомерное уничтожение монастырей, объявленных рассадниками порока и измены. Однако события в монастыре маленького городка Скарнси развиваются отнюдь не по сценарию, написанному главным городка Томасом Кромвелем. Его эмиссар зверски убит, обезглавленное тело найдено в луже крови неподалеку от оскверненного алтаря. Кто это сделал? Колдуны, приверженцы черной магии? Или контрабандисты? Или сами монахи? Расследовать убийство поручено Мэтью Шардлейку, горбуну, чей ум способен распутывать самые сложные преступления.
Водоворот событий захлестывает Григория Быстрова и выносит его из тихой провинциальной гавани на оперативный простор – в северную столицу. Петроград двадцатых годов. Жизнь бурлит в эпоху НЭПа: энтузиазм народных масс, показная нэпманская роскошь, комсомольцы, чекисты, трактиры, налетчики, извозчики, бывшие офицеры, контрреволюционные заговоры. Где-то тут гуляет Ленька Пантелеев, шалят другие банды и уголовники-одиночки. Милиции есть чем заняться, и Григорий Быстров оказывается во всё это вовлечен. Но главное, что он должен сделать – спасти мужа сестры от ложного обвинения в убийстве.
1921-й год, НЭП делает первые шаги. Уголовный элемент, пользуясь тем, что молодой советской республике, находившейся в кольце врагов, было не до него, поднял голову: убийства, разбои, кражи, мошенничество. Буйным цветом расцвела воровская «малина». Сотрудник уездной милиции Пётр Елисеев проявил себя в операции по поимке особо опасного преступника и был отправлен на усиление в губернский уголовный розыск. Его наставником стал более опытный товарищ — агент губро Колычев. И в первом же совместном деле сыщики столкнулись с дерзкими преступниками, прекрасными знатоками психологии.
НЭП, новая экономическая политика, породила не только зажиточных коммерсантов, но и большое количество преступников. Вымогатели, грабители, воры всех мастей вооружены до зубов – только что закончилась Гражданская война и деклассированный элемент ещё живёт по её законам. Когда майор российской полиции Георгий Победин оказался в 1922 году, ему пришлось вспомнить опыт «лихих девяностых». «Ревущие двадцатые» не стали для матёрого опера нерешаемой задачей. Если ты по жизни мент и специально обучен продвинутым методам криминалистики, уголовный розыск будет только рад новому сотруднику.