Ордынский узел - [49]
— Так ты узнал его?
У Ратибора угольно-чёрные глаза без век, белков и ресниц. Только провалы глазниц, в которых тлеют угли.
— Узнал… — меня бьёт дрожь.
— Вот и славно. Теперь ты знаешь и свою смерть. Но прежде я покажу тебе такое, что могло бы заставить призадуматься всех вас, называющих себя христианами. Правда, это будет ваше последнее разочарование! Когда-то и я искал веру, искал настоящего Бога. И не обрёл его во Христе. Он слаб, ваш праведник, веривший, что человек приходит в мир для добра и любви… Я покажу тебе силу истинного бога — Перуна.
Один из находившихся рядом воев подхватил у Ратибора поднос. На его плече ярко блеснула застежка плаща в виде пардусовой оскаленной морды. Не сам ли начальник дворцовой стражи боярин Микула? Похоже, все стервятники слетелись на добычу…
— Смотрите все! — Ратибор завесил одну руку над мёртвой головой, другую картинно протянул, полуоборотясь, к идолу Перуна.
Несколько томительных мгновений стоит гробовая тишина. И вдруг — или мне только показалось? — мёртвые веки разлепляются. Мои волосы шевелятся от ужаса: татарин, вернее, что от него осталось, пронзительно смотрит на меня. Вот дрогнула верхняя губа, его рот ощеривается в улыбке, а синюшный язык пытается вытолкнуть слова. Странно, что я слышу их, они возникают в мозгу так ясно, словно их действительно произносит Тархай, каким я его знал. Два коротких слова — «проклятие и смерть».
— Проклятие и смерть, проклятие и смерть, проклятие и смерть, прокля… — и голова смеживает очи.
— Ваш Христос оживлял мёртвых? — как сквозь стену доносится голос волхва. — Не велика штука. Это может любой из нас, служителей настоящего бога. А кровь неверующих только увеличивает нашу силу. И следующим из вас будет… — Ратибор озирает жертв, — он!
Указующий перст безумного волхва на миг останавливается на мне и, резко дёрнувшись, метит в боярина Романа. Очнувшийся московский посланник в судорогах бьётся на своем столбе.
— Но прежде хочу обрадовать тебя, мечник, — Ратибор так низко наклоняется ко мне, что щёку щекочет его прерывистое дыхание, — ты не умрёшь этой ночью. Именно ты доставишь князю Юрию Московскому весть о сегодняшней казни. Да и Великому хану будет любопытно узнать, как встречает Великая Тверь его монгольских сородичей и их приспешников. То, что не удалось нам зимой, в княжеском тереме, мы довершим сейчас.
Я почти не слышу слов волхва, я не вдумываюсь в их смысл, во мне неудержимо и бурно вздымается радость, которой я стану стыдиться всю свою жизнь. «Я буду жить!» — орёт во мне каждый мускул, волос, ноготь. Ликует даже сопля под носом…
Я часто вспоминаю тот миг, представляя себя со стороны: ликующий трус в слюне и слезах. Мне нисколько не легче оттого, что во всем мире таким меня видел лишь один-единственный человек — я сам.
Воины между тем снимают путы с сомлевшего боярина и волоком тащат его к подножию идола. Ратибор шагает за ними, а, подойдя, вдруг замирает, вслушивается в тишину и снова меняет решение:
— Ребёнка сюда!
Из той же ниши, откуда недавно был выведен Тархай, выносят маленький шевелящийся сверток — Салгар. Девчушка, очевидно, вдоволь наревелась, она только коротко икает. За всей тутошней сумятицей я совсем позабыл про нашу маленькую любимицу. Воин сбрасывает с нее пелены и кладёт крохотный живой комочек на колоду возле постамента. Медленно-медленно из ножен вытягивается меч, медленно-медленно Ратибор вздымает руки к лику своего кровавого бога. Звериным стоном сбоку от меня заходится Салгар…
Длинная тонкая стрела воткнулась в спину воина замахнувшегося мечом. Какой-то миг он, не понявший своей гибели, стоял недвижно, а затем мягко повалился в ноги Ратибору. Оцепенение, охватившее присутствовавших, позволило невидимому стрелку сделать второй выстрел. А стрелок оказался отменным: стрела по самое оперение легко вошла в шею волхва. Ратибор издал хлюпающий вздох и рухнул на воина.
— Зря вы, ребята, меня в лесу не догнали! — раздался сзади нас знакомый голос князя Корнея, и сам он неторопливо вышел на поляну. Меня поразил его вид: воронёная броня, надетая прямо на голое тело и рваные мокрые порты, прилипшие к ногам и врезавшиеся между ягодицами. В обеих руках князя было по мечу. Правый он держал острием вниз и шевелил пальцами на рукояти, как будто разминая, а левый — за спиной, на отлёте, словно собирался почесать поясницу, да остановился в намерении на полпути. Наверное, только я, уже неплохо изучивший князя за эти недели, увидел, какое напряжение скрывается за его по-кошачьи плавными движениями. Тверские опомнились. Шестеро против одного, такая арифметика, конечно, ободряла.
Боярин Микула прокаркал слова команды, и опытные воины полукругом двинулись на Корнея.
Ни до, и никогда после мне не приходилось видеть таких боев. Я готов взять назад все слова, что говорил недавно у костра, посмеиваясь над прежними подвигами Корнея. Хотя точно знаю, что он тогда безбожно врал.
Тверские окружали Корнея. Никто из них не воспользовался копьем, так велика была их уверенность в победе. Впрочем, ни копий, ни луков или самострелов я у них здесь и не видел. Скорее всего, остальное оружие оставалось при лошадях, которых, ясное дело, не заведёшь на священную поляну. Выход с огороженного жертвенного места находился где-то сзади, за нашими спинами, там, откуда пришёл князь Корней. У коновязей должны были находиться и караульные. Мечей у князя два, значит, и караульщиков с лошадьми оставалось не меньше. Именно, что оставалось…
Бывший княжеский мечник Александр, казалось, наконец-то обрел покой: дом, семья, работа в кузнице. Но однажды купец Рогуля уговаривает его отправиться с товарами в Тверь, взять на себя охрану торгового обоза. Вроде бы ничего особенного, всего лишь обычная поездка по спокойным русским дорогам, всего лишь туда и обратно. Да только не в этот раз. В этот раз он угодит в самое пекло. И бывшему мечнику придется вспомнить все свои навыки: и воина-бойца, и розыскника. И придется ему получить задание от князя Ивана Даниловича Калиты — отыскать реликвию, ценнее которой на Руси не было и, возможно, никогда не будет, за обладание которой любой князь готов на всё что угодно…
«Тайна высокого дома» — роман известного русского журналиста и прозаика Николая Эдуардовича Гейнце (1852–1913). Вот уже много лет хозяин богатого дома мучается страшными сновидениями — ему кажется, что давно пропавшая дочь взывает к нему из глубины времен. В отчаянии он обращается к своему ближайшему помощнику с целью найти девочку и вернуть ее в отчий дом, но поиски напрасны — никто не знает о местонахождении беглянки. В доме тем временем подрастает вторая дочь Петра Иннокентьевича — прекрасная Татьяна.
Флотский офицер Бартоломей Хоар, вследствие ранения лишенный возможности нести корабельную службу, исполняет обязанности адмиральского порученца в военно-морской базе Портсмут. Случайное происшествие заставило его заняться расследованием загадочного убийства... Этот рассказ является приквелом к серии исторических детективов Уайлдера Перкинса. .
От автора Книга эта была для меня самой «тяжелой» из всего того, что мною написано до сих пор. Но сначала несколько строк о том, как у меня родился замысел написать ее. В 1978 году я приехал в Бейрут, куда был направлен на работу газетой «Известия» в качестве регионального собкора по Ближнему Востоку. В Ливане шла гражданская война, и уличные бои часто превращали жителей города в своеобразных пленников — неделями порой нельзя было выйти из дома. За короткое время убедившись, что библиотеки нашего посольства для утоления моего «книжного голода» явно недостаточно, я стал задумываться: а где бы мне достать почитать что- нибудь интересное? И в результате обнаружил, что в Бейруте доживает свои дни некогда богатая библиотека, созданная в 30-е годы русской послереволюционной эмиграцией. Вот в этой библиотеке я и вышел на события, о которых рассказываю в этой книге, о трагических событиях революционного движения конца прошлого — начала нынешнего века, на судьбу провокатора Евно Фишелевича Азефа, одного из создателей партии эсеров и руководителя ее террористической боевой организации (БО). Так у меня и возник замысел рассказать об Азефе по-своему, обобщив все, что мне довелось о нем узнать.
Продолжение приключений Сеньки Козыря и его подельников в Томске — сибирских Афинах.
Знаменитая писательница, автор детективов Агата Кристи переживает сложный период: она потеряла мать – близкого ей человека, а муж тем временем увлекся другой женщиной и хочет оставить семью. Новая книга не пишется, одолевают горькие мысли, и в этой ситуации видится только один выход. Миссис Кристи в отчаянии, ей кажется, что она теряет связь с окружающим миром. Ее не покидает ощущение надвигающейся опасности… Однажды писательница спускается в лондонскую подземку, и чья-то рука подталкивает ее к краю платформы.
Повести и романы, включенные в данное издание, разноплановы. Из них читатель узнает о создании биологического оружия и покушении на главу государства, о таинственном преступлении в Российской империи и судьбе ветерана вьетнамской авантюры. Объединяет остросюжетные произведения советских и зарубежных авторов сборника идея разоблачения культа насилия в буржуазном обществе.
1537 год, Англия. Полным ходом идет планомерное уничтожение монастырей, объявленных рассадниками порока и измены. Однако события в монастыре маленького городка Скарнси развиваются отнюдь не по сценарию, написанному главным городка Томасом Кромвелем. Его эмиссар зверски убит, обезглавленное тело найдено в луже крови неподалеку от оскверненного алтаря. Кто это сделал? Колдуны, приверженцы черной магии? Или контрабандисты? Или сами монахи? Расследовать убийство поручено Мэтью Шардлейку, горбуну, чей ум способен распутывать самые сложные преступления.
Водоворот событий захлестывает Григория Быстрова и выносит его из тихой провинциальной гавани на оперативный простор – в северную столицу. Петроград двадцатых годов. Жизнь бурлит в эпоху НЭПа: энтузиазм народных масс, показная нэпманская роскошь, комсомольцы, чекисты, трактиры, налетчики, извозчики, бывшие офицеры, контрреволюционные заговоры. Где-то тут гуляет Ленька Пантелеев, шалят другие банды и уголовники-одиночки. Милиции есть чем заняться, и Григорий Быстров оказывается во всё это вовлечен. Но главное, что он должен сделать – спасти мужа сестры от ложного обвинения в убийстве.
1921-й год, НЭП делает первые шаги. Уголовный элемент, пользуясь тем, что молодой советской республике, находившейся в кольце врагов, было не до него, поднял голову: убийства, разбои, кражи, мошенничество. Буйным цветом расцвела воровская «малина». Сотрудник уездной милиции Пётр Елисеев проявил себя в операции по поимке особо опасного преступника и был отправлен на усиление в губернский уголовный розыск. Его наставником стал более опытный товарищ — агент губро Колычев. И в первом же совместном деле сыщики столкнулись с дерзкими преступниками, прекрасными знатоками психологии.
НЭП, новая экономическая политика, породила не только зажиточных коммерсантов, но и большое количество преступников. Вымогатели, грабители, воры всех мастей вооружены до зубов – только что закончилась Гражданская война и деклассированный элемент ещё живёт по её законам. Когда майор российской полиции Георгий Победин оказался в 1922 году, ему пришлось вспомнить опыт «лихих девяностых». «Ревущие двадцатые» не стали для матёрого опера нерешаемой задачей. Если ты по жизни мент и специально обучен продвинутым методам криминалистики, уголовный розыск будет только рад новому сотруднику.