Ордер на возмездие - [20]

Это было именно то, о чем мечтал Сундуков. Сотрудничество обещало стать плодотворным, так как тот продавец имел доступ к неиссякаемому источнику, откуда можно черпать и черпать. Если пройдет пробная партия, он поставит еще.

Всех крупных торговцев Сундуков знал, а человек, которого рекомендовал Толстошеев, был ему неизвестен. Но и оружие было новым, эксклюзивным. Стоило рискнуть. Еще не ввязываясь в сделку, не говоря ни да, ни нет, Сундуков навел справки у потенциальных покупателей, сколько денег те могут выложить за одну единицу. Получался трехкратный подъем. И вновь, не говоря ни да, ни нет, Сундуков попытался навести справки о продавце. Информация была никакой, мужик оказался незасвеченный, его не было в картотеке МВД и ФСБ. По просьбе Сундукова копнули глубже, проверив архив КГБ, не служил ли такой у них раньше. Выходило, что не служил. Это еще больше озадачило Сундукова.

Толстошеев торопил:

– Сколько я, Антон Михайлович, могу держать человека на крючке?

– Неделя, от силы две.

– Сорвется, продаст другим?

– Не продаст, – философски заметил Антон Михайлович. А сам подумал; продаст, как пить дать продаст! Не я один в Москве умный.

И назавтра он сообщил Толстошееву, что будет брать всю партию. И дело сдвинулось с мертвой точки.

По глазам Сундукова хозяин мастерской сообразил, что говорить на улице Антон Михайлович не станет, во всяком случае, близко от рабочих.

– Пошли, – Толстошеев направился было к конторке, но осторожный Сундуков и тут остановил его.

– В ту машину можно сесть? – он указал на темно-зеленый «опель сенатор», .стоявший возле забора.

– Здесь в любую можно, временно они мои, – усмехнулся Толстошеев, распахивая дверцу.

Мужчины забрались на заднее сиденье и закрылись в автомобиле. Выглядели они так, словно один покупал машину, а второй продавал.

– На сегодня у меня назначена встреча. Продавец сказал, что автоматы уже завез в тир.

– Это туда, где твой человек один из этих автоматов опробовал?

– Да, – кивнул Толстошеев, – один из моих ребят. Память у него феноменальная, с одного взгляда тогда заводской номер запомнил, который я тебе передал.

– За номер спасибо, – буркнул Сундуков. – Тебе ничего странным не показалось?

Толстошеев пожал плечами:

– В таких делах все пугает, и все странным кажется. Как ночью по кладбищу идешь – думаешь, что за каждым памятником по мертвецу притаилось.

– Это ты верно заметил, – усмехнулся Сундуков. – Я тебя, Матвей, огорчить приехал.

Толстошеев испуганно заморгал и немного отодвинулся от Сундукова.

– Я из этого дела выхожу, – твердо сказал Антон Михайлович и рубанул воздух ладонью.

– Ты чего? Что случилось?

– Еще ничего не случилось, – мягко произнес Сундуков, – но работаем мы с тобой не первый год, и ты меня знаешь. Если все в порядке, то я спокоен, а если мне что-то не понравилось, я дело бросаю.

Толстошеев продолжал моргать:

– Ты же бабки вбухал!

– Вбухал, – согласился Сундуков, – но деньги – дело наживное. Здоровье и свобода важнее.

– Что-нибудь пронюхал? – Толстошеев жадно втянул носом воздух, словно пытался ощутить запах опасности.

– Ничего больше не скажу, выхожу из дела и все.

– Я что, зря старался? – окрысился Толстошеев. – Выходит, зря. Скажи спасибо, что. я посоветовал тебе вовремя остановиться.

Толстошеей подозрительно покосился на Сундукова, и недобрая улыбка тронула его тонкие губы:

– Может, ты, Антон Михайлович, без меня решил дельце провернуть? Тогда так и скажи, не тяни. Скажи, мол, Матвей, не нужен ты мне больше, мол, посредников всегда из сделок выбрасывают. Я тебя еще ни разу не подставил, – Толстошеей почесал затылок. – Зря, значит, старался, – он сокрушенно покачал головой.

Толстошеев усиленно думал, пытаясь понять, в чем прикол. Он считал, что Сундукову ничего не известно о продавце, кто тот такой, откуда взялся.

Контактировал с ним сам Толстошеев, да и то очень осторожно – так, чтобы не засветиться.

– Я тебе компенсирую кое-какие издержки, – смягчился Сундуков, – но об этом деле нужно забыть. Не суетись и не сучи ножками, гиблое дело. Нашел – не радуйся, потерял – не плачь. Я теряю, кстати, больше, чем ты, и то не огорчаюсь.

Матвей Толстошеев наконец-то улыбнулся. Для себя он уже все решил.

– Ну, спасибо тебе, Антон Михайлович, что вовремя предупредил.

– Другой на моем месте поступил бы точно так же, – оборвал его Сундуков, – мы в одной связке, и предупредил я тебя не за красивые глаза, а из шкурного интереса. Мне не тебя, мне себя жалко.

– Больше ничего не скажешь?

– Большего и сам не знаю. Чувство у меня нехорошее, сон плохой приснился, будто эта партия – подставка. Номер автомата не бьет. У меня дела, извини, – Сундуков выбрался из машины.

– Что значит, номер автомата не бьет?

– Понимай, как знаешь.

– Зажимаешься…

– Ты мне какую-нибудь гадость для вида в руки дай, будто я за ней к тебе приезжал.

Растерянный Толстошеев забежал в гараж, остановился у стеллажа. Сперва схватил фару, а затем сообразил, что стоит она дороже воздушного фильтра. Сунул картонную коробку под мышку и вернулся к гостю.

– Вот, держи воздушный фильтр.

– Дурак ты, да еще и жадный в придачу, – с улыбкой произнес Сундуков, – воздушный фильтр притащил от «фольксвагена»!