Четвертый день Сергей Фрольцов, заходя в свой двор, бросал косые взгляды на новенькую темно-синюю «БМВ» 1998 года выпуска. В машинах Фрольцов разбирался так, как редко кто. Ему не надо было заглядывать в техпаспорт, чтобы выдать об автомобиле всю нужную информацию, ему хватало, лишь одного взгляда на машину. Автомобиль уже четыре дня стоял во дворе, дневал и ночевал. Желтые листья с каштанов и лип изрядно облепили тонированные ветровые стекла, набились под дворники, приклеились к темному глянцевому капоту и к кузову. Автомобиль был как игрушечный, словно только что из салона.
Фрольцов причмокивал, но близко к машине не подходил. У дворничихи, вечно поддатой Верки, толстой двадцатисемилетней женщины, он поинтересовался, предварительно угостив ее сигаретой:
– Верка, что за тачка?
– Хрен ее знает! Может, из фирмы, стоит уже четыре дня.
– Угу, – промычал Фрольцов.
Сергей напоследок бросил еще один оценивающий взгляд, причмокнул и направился в свой подъезд. Он жил на третьем этаже. Окна квартиры выходили не во двор, а на маленькую улицу, немноголюдную, хотя дом стоял почти в центре Москвы.
Фрольцов жил с мамой, учительницей младших классов. Жена и дочь от него ушли, когда он оказался в тюрьме. По жене и дочке он не тосковал, ушли, так и хрен с ними. Придя домой, он тут же взял телефон, сел на тахту и принялся тыкать кнопки.
Закурил и, держа во рту дымящуюся сигарету, пробурчал в трубку:
– Дима, ты?
– Я, а то кто же! – услышал Сергей голос своего подельника.
– Работенка есть. Я одну штучку присмотрел.
– Какую штучку? У меня голова трещит, – Похмелись, выпей граммов сто и приходи ко мне с надеждой на лучшую жизнь.
– Ага, вот так, выпью и пойду? Выпить у меня нечего. Слышь, Серый, нечего!
– Тогда приходи ко мне, налью.
– Если только нальешь, то приду.
– Налью, – пообещал Фрольцов, отключая телефон.
Через четверть часа Дмитрий Якушев, ровесник и одноклассник Фрольцова уже топтался в коридоре, стягивая с ног разбитые, мокрые кроссовки.
– Заходи.
– Где Марина Евдокимовна? – учительницу Якушев не мог себе позволить называть иначе, как только по имени-отчеству.
– На работе, где же еще. Это мы с тобой бездельничаем, а она пашет, как пчелка, уроки дает дебилам молодым. – Понятно.
Дмитрий сел на кухне и принялся барабанить пальцами по столу.
– Ты через двор шел, через арку?
– Через арку, а как же еще.
– Тачку видел под деревьями?
– Какую? Темно-синюю «БМВ»? Твоя, что ли? – хихикнул Якушев.
И Фрольцов, и Якушев до сегодняшнего дня свято соблюдали один закон: где живешь, не воровать. Но товар стоял прямо на виду, словно специально кто-то его подсунул, чтобы искушать двух угонщиков.
– Хочешь хапнуть эту тачку?
Фрольцов передернул плечами, вытащил из холодильника начатую бутылку водки, двинул ее к центру кухонного стола, выставил два стакана. Достал из холодильника маринованный чеснок, два бутерброда, приготовленные мамой, налил другу.
– Угощайся.
Рука Якушева дрожала, он еле-еле смог донести до рта сорокаградусный напиток, закусывать не стал. Он сунул в рот сигарету, не спеша ее раскурил, со смаком затянулся и тут же закашлялся.
Сергей смотрел на своего однокашника, понимая, что дальнейшее зависит о того, что скажет Якушев.
– Может, не стоит? – отдышавшись, произнес Дмитрий и взглянул на бутылку с водкой так, как смотрят на врача – с нелюбовью, но с надеждой.
– Отпустило?
– Нет, еще надо минут пятнадцать, чтобы алкоголь в кровь всосался.
– Давай подождем, – Сергей принялся жевать бутерброд.
– Еще налей.
– Налью.
Мужчины выпили еще по одной и лишь после этого Якушев произнес:
– А что, гараж у меня пустой, можно прихватить, а потом сдать. У меня есть один клиент, давно «БМВ» заказывал, причем, знаешь, Серый, именно такую он и хотел.
– Кто такой? Я его знаю?
– И не узнаешь.
– Бабки у твоего клиента есть?
– У него бабок пруд пруди, он такими делами ворочает!
– Это хорошо, – Серый разлил водку и друзья-подельники, чокнувшись, выпили. – Значит, решено, а?
– Решено, – коротко ответил Якушев.
Деньги нужны были и тому, и другому. В деньгах парочка нуждалась постоянно. Когда купюры появлялись, мужчины жили весело, недели две-три гудели, снимали дорогих проституток, веселились на всю катушку. Когда же деньги кончались, жили тягостно и нудно, как большинство населения России.
– Ты предлагаешь сегодня?
– Сегодня. Выспимся, отлежимся и за дело, – подытожил разговор Фрольцов.
– Хорошо, согласен. Водки у тебя, как я понимаю, больше нет.
– Если бы и была, я бы тебе не налил.
– Я это тоже знаю, – Дмитрий Якушев задумчиво поскреб небритую щеку, крепкий квадратный подбородок. Чертыхнулся, подошел к умывальнику, сплюнул, погасил под струей окурок и пошатываясь двинулся в прихожую.
В половине второго ночи, а это самое спокойное для угонщиков время, Фрольцов с Якушевым вышли из подъезда во двор. Они минут пять прислушивались, присматривались, курили на крыльце.
Затем, когда сигареты сотлели до фильтра, переглянулись.
– Ну? – сказал Якушев.
– Чего ты нукаешь? Еще не запряг.
– Это не вопрос, Серый, запрячь-то мы ее запряжем. Но дело в том, поедет она или нет?
– Поедет, куда денется!
– Давай все делать быстро. Ты шуруй к арке и смотри там, а я с тачкой стану ковыряться.
