Ордер на возмездие - [14]

«Жигули», приседая на задние колеса, приподняв морду, мчались по ночным улицам. Но бандиты опоздали, джип «чероки» уже стоял у ворот особняка Доктора.

Калитка была сорвана и лежала под ногами, на ней виднелись следы кроссовок. А вот крепкая дверь в дом оказалась закрыта изнутри.

– Ментов, кажется, вызывать не надо, – сказал один из бандитов, шмыгая носом.

Главный посмотрел на него презрительно.

– А может, уже поздно? – сказал второй, глядя на горевшие в мансарде окна, за которыми не чувствовалось никакого движения.

Бандиты ходили вокруг дома, не зная, что предпринять. На первом этаже повсюду решетки, входные двери железные, на звонки никто не отвечал. Машина была пуста.

– Может, они Доктора порешили?

– Да никто же не выходил! Они там!

Бандиты принялись колотить ногами в дверь. И вдруг переговорное устройство ожило. Голос Доктора узнали сразу:

– Какого хрена дверь ломаете? У меня все в порядке.

Дом был построен на совесть. Не какая-нибудь панельная девятиэтажка, в которой люди первого этажа знают, что творится на третьем.

– Ты уверен, что Доктор в порядке?

– Он сам сказал. – развел руками главный бандит и тут же вытер крупную каплю крови, выступившую под носом. – Урод, морду мне разбил!

– Может, джип ему испортить? – предложил самый молодой из рэкетиров.

– Если можешь баранку оторвать – оторви, – усмехнулся самый старший.

И у молодого тут же пропал задор. В этот момент он осознал несколько житейских мудростей, которыми руководствуется чуть ли не все население России: инициатива наказуема, если ты, конечно, не самый главный.

– Сядь, покури, – предложил старший рэкетир, протягивая молодому пачку дешевых сигарет, хотя сам курил дорогие.

– Свои есть.

Дым, гонимый легким ветерком, поднимался вдоль стены прямо к освещенным окнам мансарды.

– Кажется, что-то круто изменилось в нашем городе, – задумчиво произнес бандит, нос которого еще не приобрел нормального очертания. Парень сидел на крыльце и пытался пальцами придать носу нужную форму. – Сломал, что ли?

– Если бы тебе его сломали, ты так спокойно его не щупал бы.

– Кто тебе сказал, что я его спокойно щупаю? Боль такая, словно гвозди в голову загоняют.

– Тебе еще и Доктор ввалит. Это ты первый сплоховал.

За дверью послышались неторопливые уверенные шаги. Шли трое.

По укоренившейся привычке старший из бандитов сунул руку за пазуху, но тут же вспомнил, что пистолет у него отобрали. Беззвучно выругался. Даже ножа с собой не оказалось.

Возможно, Мишаня и его новый знакомый захватили Доктора в заложники и теперь пытаются прорваться к своей машине.

«Прорваться! – усмехнулся собственной мысли бандит. – Да из моих ребят теперь никто к ним и пальцем притронуться не рискнет».

Послышался веселый смех. Дверь резко распахнулась, на пороге стоял Доктор в свитере, теплых трикотажных штанах и меховых тапочках. Руки он держал в карманах и, словно ничего не произошло, подмигнул своим загрустившим подручным:

– Неплохо в китайском ресторанчике гульнули?

– Не надо так, – немного сконфуженно произнес Мишаня.

– Почему же? Я им деньги плачу за то, чтобы их боялись, а не за то, чтобы они от страха в штаны накладывали. За дерьмо, Комбат, никто не платит.

Рублев вышел на крыльцо и не очень-то дружелюбно посмотрел на Доктора.

Уголовников он на дух не переносил, и если бы не Мишаня, не вел бы задушевные беседы с уголовным авторитетом. Тот и впрямь походил на доктора, так иногда выглядят хирурги в больших клиниках.

Есть что-то общее между хирургом и убийцей – нечувствительность к чужой боли, безразличие к виду крови. И тот, и другой хладнокровно рассекают чужие тела. Лишь одна деталь разводит их по разные стороны от той границы, которая пролегла между злом и добром: человек в белом халате старается забыть о чужих бедах, чтобы спасти жизнь, а тот, кто называет себя «рыцарем плаща и кинжала» – чтобы отнять чужую жизнь.

– Мне бы таких мужиков, – завистливо проговорил Доктор, оглядывая Комбата с ног до головы, – я бы не только весь город по струнке ходить заставил, я бы Россию перевернул.

– Зачем ее переворачивать? Пусть уж она на ногах постоит, а не на голове, – ответил обычно немногословный Комбат.

– Нет, – покачал головой Доктор, – Россия уже не на ногах стоит, а лежит полудохлая. И чтобы пролежни не образовались, ее нужно поворачивать время от времени.

– Это такие, как ты, хотят, чтобы она полудохлой была, – отозвался Комбат, – а по мне она как стояла на ногах, так и стоит.

– Не ссорьтесь, – сказал Порубов, опасаясь, что с таким трудом добытый мир может вмиг рассыпаться от неосторожного слова.

– Я бы на твоем месте, Мишаня, помалкивал, – покачал у него перед носом указательным пальцем Доктор, – обычно я таких вещей не прощаю. Но за твоего друга готов простить все что угодно. Жаль, что он не с нами.

– И Мишаня не с вами, – напомнил Комбат.

– Знаю, Борис Иванович, ты мне об этом уже говорил.

– Мишаня, подтверди, ты не с ними.

– Н… угу…

Порубов неопределенно кивнул. Его подбородок мотнулся точно под сорок пять градусов к горизонту – так, что понять, что означает этот жест, было невозможно.

– Не стану я тебя огорчать, Борис Иванович. Считай, что он не со мной.