Орден - [29]

— Погодите, — Лев опять не выдержал и повернулся к Мессалине. — А, в целом, как этот, по вашему мнению, маньяк выглядел? Хотя бы голос какой?

— Средний. И сам весь средний, обыкновенный, невыразительный такой. Я это разглядела, несмотря на грим. Ну да, грим, — ответила она на немедленный вопрос Регины. — Рыжая короткая борода, длинные загнутые усы. Ненастоящие. Прямо как в нашем театре. И я даже знаю, где это куплено. Возле театра есть магазин «Художественные краски», там такие усы продавались, я видела. И еще были темно-зеленые очки, как у персонажа из Чехова. Как его?..

— Беликова из «Человека в футляре».

— Наверное, и очки тоже из этого магазина. В общем, дикий вид у этого урода оказался.

— А какой был топор? Как он выглядел? — снова спросил Лев.

Мессалина посмотрела на него с удивлением:

— Новый. Маленький кухонный топор, вроде как для отбивных. А зачем вам знать все это?

— У нас очерк будет с настроением, — сразу ответила Регина. — Требуются художественные детали.

— Я очень хорошо того мерзавца рассмотрела, даже очень… Волосы у него были явно покрашены. Да, в такой неестественный коричневый цвет, шоколадный почти… — Мессалина помолчала. — Возникает впечатление, будто мы обсуждаем достоинства какого-то жениха, по-своему, по-дамски. Скажите, а этот странный таксист, которого я недавно встретила, тоже ваш?

— Я с таксистами незнакома, — сдержано ответила Регина.

— После вас я постараюсь побыстрее об этом маньяке забыть. Навсегда, — сказала Мессалина. — Только мне почему-то кажется, что он опять на меня нападет.

— А вдруг у вас появится шанс избегнуть этого и еще отомстить ему? — неожиданно спросила Регина. — И еще — убийца нападал не только на вас. Он, как паук, подстерегает и бросается на женщин. И сейчас где-то сидит и следит.

— Стать карающей рукой? — Мессалина с силой раздавила окурок в пепельнице. — Что я могу, одна…

— Таких людей, которые говорят, что они одни, миллионы, а маньяков — единицы. Вот мы заботимся о кошках, а о людях, о беспомощных женщинах заботиться не хотим. Какая-то в этом есть фальшь. Я слышала, помимо «Кошкиного дома», вы ходите в церковь…

— И это вы знаете… Наверное, зря хожу. Актеров ведь все равно в рай не пускают.

— Вы можете стать не карающей рукой, а карающим пальцем, — сказала Регина. Ее голос сейчас звучал холодно. — Покажите на преступника и его поймают. Изловят. Ведь вы так сильно хотите жить и нужно устранить тех, кто этому мешает. Есть люди, которые специально этим занимаются, совсем бескорыстно, даром. Ненаемные убийцы. Такие оригинальные люди.

— Как святые. И что с ним, пойманным, сделают?

— Убьют.

— Святые убийцы, значит.

— Убиваем убийц. Это самый убедительный способ воздействия на них. Мы не любим, когда кто-то нападает на людей, — откровенно сказала Регина.

— Хотим, чтобы все жили хорошо и весело, — попытался вставить Лев.

— Если хотите, мы не от ненависти к людям кого-то убиваем. А от любви — чтобы сохранить человеческие жизни. Из-за этого я здесь, — Регина высказалась совсем открыто

Мессалина с равнодушным вниманием вертела и рассматривала свою зажигалку, будто впервые ее увидела. Потом сказала:

— Знаете, я сама выйду на сцену. Если у вас знают, где убийца, сообщите своим, что я его уничтожу. Своей рукой. И еще: пусть у вас сделают фотографии всех жертв маньяка. Всех, на кого тот нападал.

* * *

— Вот бы получить в свои руки этот топор, — сказал Эдуардыч. — Многое тогда стало бы понятно.

В сторожке было темно, свет не включали. Ставшая такой привычной сторожка. Запах дешевого табака, пропитавший здесь все. На веревочке перед окном висели остатки сушеной рыбы. Две мумифицированные головы. Ничего здесь не менялось, лишь появился новый плакат, только Лев мог прочесть его в этом сумраке. «У взрослых нет настоящих друзей».

— Так что ничего особенного балерина не сообщила, — он только что закончил рассказывать Эдуардычу о подробностях интервью.

«Художественные краски» мы, конечно, проверим, — сказал Эдуардыч, — но вряд ли там что-то существенное узнаем… А вообще, показаниям свидетелей нельзя слишком доверять. Показания эти всегда противоречат друг другу и слабенько совпадают с реальностью.

— И еще почему-то эта журналистка Регина хотела, чтобы Мессалина занялась ловлей Танцора. Сильно ее уговаривала.

— Это не она захотела. Таковую идею выдвинул конклав, они придумали. Решили ловить Танцора на живца — есть у них какие-то хитрые планы, думают пустить балерину наживкой. Или вместо деревянной утки. Если не считать меня, единодушно проголосовали за это. А потом хотели, чтоб я шел к балерине и уговорил ее покрякать вместо этой утки. Хорошо, что Регина раньше, до меня об этом упросила.

— Умеет упрашивать. Но балерина и сама не против. Только она пойти не чучелом хочет, а торпедой. Самой Танцора замочить.

Эдуардыч будто тоже научился видеть в темноте, глядел на фотографии, лежащие на столе, как рассыпанная колода карт. Изготовили хорошие качественные фотографии, выполнили требования Шнайдер срочно. Кого-то из уцелевших, оставшихся в живых жертв Танцора сняли на улицах незаметно; много снимков скачали из сети, из компьютера. Еще сделали два снимка могильных камней с кладбища.