Орден тамплиеров. История братства рыцарей Храма и лондонского Темпла - [38]

Среди нескольких христианских воинов, которым удалось избежать смерти в этом страшном столкновении, был Великий магистр госпитальеров, который вырвался с поля боя и добрался до Аскалона, но на следующий день скончался от ран. Пленных было так много, что не хватало веревок, чтобы связать их, в дело шли шнуры от палаток, но и их было недостаточно. Арабские авторы сообщают, что при виде убитых можно было подумать, что пленных не было, а при виде пленных – что нет убитых.

Как только сражение закончилось, Саладин отправился в шатер, куда по его приказанию были приведены король Иерусалима, Великий магистр тамплиеров и Реджинальд (Рено) де Шатильон.

Этот убеленный сединами барон прославился не только необычайной храбростью и военным умением, но и разбоем. Несмотря на всеобщий запрет и личное обещание Балдуину IV не грабить мусульманских купцов и паломников, бывалый Miles gregarius («наемник») продолжал нападать на торговые караваны, направлявшиеся из Дамаска в Каир, и разбойничать на дороге в Мекку, путь в которую проходил через его владения в Трансиордании и его крепость Крак-де-Моав. Благочестивый Саладин давно искал возможность отомстить Рено Шатильонскому за его злокозненные деяния и потому, захватив его, поспешил расправиться с кровным врагом. Султан, войдя в палатку, потребовал подать побежденным монарху Иерусалима и Великому магистру храмовников чашу ледяного шербета в качестве священного для арабов залога гостеприимства и в знак неприкосновенности пленников. Утолив жажду, Ги де Лузиньян передал чашу Реджинальду, но Саладин помешал ему сделать глоток. Упрекнув барона в вероломстве и бесчестии, он повелел ему немедленно признать пророка, имя которого тот попирал, нападая на паломников, или быть готовым принять заслуженную смерть. Выслушав дерзкий ответ Реджинальда, Саладин выхватил ятаган и ударил пленника по плечу, тем самым подав знак стражникам отрубить голову заносчивому рыцарю[221].

Бахауддин ибн Шаддад, друг и секретарь Саладина, приводит следующее описание происшествия, свидетелем которого он был: «Тогда Саладин велел переводчику сказать королю: «Ты, а не я дал выпить этому человеку!» Затем султан сел у входа в палатку, и они привели к нему князя Реджинальда. Напомнив ему о злодеяниях, Саладин заявил: «Теперь я встану на защиту Мохаммеда!» и предложил сему мужу принять магометанскую веру, но тот отказался; тогда султан ударил его по плечу обнаженным ятаганом, подав знак присутствующим, что следует сделать, и они поспешили отправить его душу в ад, оставив его обезглавленное тело за пределами палатки»[222].

По прошествии двух дней Саладин с присущим ему хладнокровием разыграл заключительный акт великой трагедии. Воинственные монахи Храма и Госпиталя, храбрые и ревностные защитники христианской веры и Креста были самыми ненавистными противниками для фанатичных мусульман, и было решено, что каждому пленнику прославленных орденов будет предложена смерть или обращение в магометанство, за исключением Великого магистра Храма, за которого был назначен выкуп. С наступлением христианской субботы, на закате, в час вечерней молитвы, мусульмане и их предводители выстроились на склонах Хаттинских Рогов словно для битвы. Мамлюкские эмиры в желтых одеяниях двумя рядами окружили своего повелителя. Под звук священной трубы на возвышенность близ Тверии, именуемую горой Блаженств, откуда открывается пленительный вид на воды прекрасного Генисаретского озера, на холмистых берегах которого Спаситель произнес знаменитую Нагорную проповедь и явил немало чудес, вывели плененных рыцарей Храма и Госпиталя. Когда последний луч солнца скрылся за горными вершинами, рыцарей призвали отречься от Распятого и избрать своим Господом Аллаха, своей верой – ислам, Мекку – своим Храмом, мусульман – своими братьями и Магомета – своим пророком. Все как один отказались предать Христа и были обезглавлены в присутствии Саладина набожными ревнителями веры – законниками и вероучителями. Восточный историк, который был свидетелем этой резни, сообщил, что Саладин наблюдал за исполнением его приказа с улыбкой на лице, и добавил, что некоторые палачи рубили головы столь умело и чисто, что удостаивались восторженного одобрения[223]. «О! – говорит Ома ад-Дин Катеб, – сколь дивное украшение – кровь неверных – на оружии последователей истинной веры!»

Если мусульмане выказали необычайное рвение в обезглавливании и истреблении неверных тамплиеров, то последние продемонстрировали не менее похвальное стремление к мученической смерти от мечей неверных мусульман. Рыцарь-тамплиер брат Николя, по свидетельству очевидцев, с беспримерным рвением устремился среди первых принять мученическую смерть и с большим трудом добился своей цели[224].

Несвободные от суеверных пережитков прошлого христиане тех времен верили, что с Небес были явлены знаки принятия кровавой жертвы в виде небесного сияния, в течение трех дней исходившего от непогребенных останков тамплиеров. Пострадавшие за веру воины были признаны святыми мучениками[225].

После пленения Великого магистра руководство орденом Храма было передано великому прецептору Иерусалимского королевства. Он незамедлительно направил письма всем братьям на Западе с мольбами о помощи и содействии. Одно из этих писем было доставлено брату Жоффруа Фиц-Стефену, магистру Храма в Лондоне: