Орден Розги. Дрессаж - [9]

К всеобщему удивлению, единственной женщиной, у которой не было никакого опыта в флагелляции, оказалась княгиня З., и потому на следующем собрании она должна была подвергнуться порке. Поскольку княгиня родилась в России, ей частенько приходилось наблюдать за разнообразными телесными наказаниями, но ее родители были слишком снисходительны к ней и не пороли ее, а она оказалась слишком доброй, чтобы наказывать подобным образом собственных слуг. Княгиня опустилась на колени перед креслом председательницы и выразила полную готовность получить наказание розгой от рук сестер по Ордену. Потом она поцеловала розгу и вернулась на свое место. Ты представить не можешь, сколько накануне следующего собрания — да и после него — было разговоров о том, как княгиня перенесет первое испытание, а главное — какой наряд она выберет. Та об этом не распространялась, сказав только, что ее платье будет соответствовать случаю, и, действительно, так оно и вышло.

В день церемонии, когда остальные дамы расселись в комнате с розгами в руках, княгиня не села вместе со всеми. Миссис Д. было поручено привести ее, и когда та вошла в комнату, все вскочили в изумлении и по комнате пронесся шепоток, потому что княгиня была одета как кающаяся грешница. На ней была белоснежная тога без рукавов из тончайшего шелка, который струился от плеч до самого пола и лишь на талии был перехвачен золотым шнуром, имитирующим веревку. Княгиня была босая, ее волосы свободно ниспадали до самой талии естественным потоком, и на ней не было никаких украшений — ни ожерелий, ни браслетов, ни единого кольца. И если она была красавицей в каком-нибудь роскошном платье с многочисленными украшениями, то сейчас, без всей этой пышности она выглядела в десять раз красивее. В одной руке она держала восковую свечу, а в другой розгу, и ни один мускул не дрогнул на ее прелестном лице, когда удивленные возгласы начали сменяться приглушенными смешками.

— Кто идет? — торжественным тоном спросила леди С.

— Смиренная искательница, ждущая наказания от членов Веселого Ордена Святой Бригитты.

— В чем состоит ее вина?

— Незнание.

— Незнание чего?

— Дисциплины розги.

— Приготовьте ее, и она познает ее сейчас.

Мне было приказано приготовить княгиню, и я сделала все, что нужно: подняла ее платье и роскошную сорочку кроме которых на ней ничего и не было, и тем самым обнажила ее прекрасные ноги и бедра. Затем мы со Стивенс взяли ее за руки и провели сквозь две шеренги женщин, каждая из которых нанесла секущий удар своей розгой. При этом я заметила, что некрасивые дамы старались ударить посильнее, чем красавицы, словно пытались свести счеты с природой за свое уродство. Они с силой секли белую кожу, на которой после каждого удара появлялись красные рубцы.

Княгиня выдержала испытание прекрасно. Лишь вначале она немного дернулась, показав, что чувствовала удар, да под конец ее губки раскраснелись, поскольку она постоянно прикусывала их. Если она и не ощущала на себе розгу прежде, то, очевидно, знала, как ее переносить, и мне показалось, что женщины старались заставить ее закричать. Когда княгиня прошла сквозь строй до председательского места, леди С. знаком призвала собравшихся к тишине и стала задавать княгине новые вопросы:

— Теперь вы знаете, какова розга. Готовы ли вы получать удовольствие, используя ее самолично для наказания?

— Да.

Было видно, что княгиня еще не отошла от порки и ей тяжело говорить, но она мужественно старалась забыть о терзающей боли и отвечала смело.

— Готовы ли вы в будущем подчиниться любому виду наказания, которое будет предписано вам Орденом Святой Бригитты?

— Да.

— Тогда — на колени.

Княгиня опустилась на колени и легла на оттоманку, как это делали мы, и леди С. нанесла ей несколько жалящих ударов и затем вернулась на свое место.

— Поднимитесь, княгиня Матильда, — со смехом произнесла она, — теперь и отныне вы посвященная сестра Веселого Ордена.

Я никогда не видела такой силы самообладания в столь хрупком создании: через несколько минут после того, как она молча извивалась от боли, княгиня уже снова смогла говорить, кланяться и попросила разрешения удалиться. Две дамы увели княгиню в ее комнату, но ее служанке было запрещено входить к госпоже. Княгиня вернулась еще до конца собрания, несколько раскрасневшаяся, но достаточно спокойная, в свободном платье и мягкой шали.

Прошу тебя, никому не передавай того, что я пишу тебе об этих дамах и их развлечениях. А я в следующих письмах расскажу тебе о том, как княгине захотелось новых развлечений, и она завела себе пажа. И, сказать по правде, этот мальчик доставил нам всем массу веселья. Но о нем ты узнаешь позже.

Твоя искренняя подруга,

Маргарет Энсон

Письмо четвертое ОБУЧЕНИЕ ПАЖА

Дорогая Мэрион!

В последний раз я упомянула о том, что княгине З. вздумалось завести себе настоящего пажа — не просто переодетую даму и даже не хорошо обученного молодого джентльмена из Парижа, а этакий свежий бутон, сорванный в чистом поле.

После посвящения княгини флагелляционные собрания продолжались уже некоторое время, но без особых затей. В остальном замке ждали приезда неких господина и госпожи Отвилей, которые должны были прибыть через несколько дней и о которых велись многочисленные разговоры. Так что в целом жизнь в замке текла несколько вяло. Ни одна незамужняя дама не была представлена к рассмотрению в кандидаты клуба, поскольку ни одна из них не выразила стремления вступить в общество Святой Бригитты. И в отсутствии развлечений дамы скучали и злились по пустякам. Так что, когда княгиня объявила о своем желании, ее причуда была встречена с большим энтузиазмом. Это был странный каприз, который впоследствии доставил мне немало хлопот. Чтобы найти подходящего мальчика, княгиня с моей госпожой отправились в Тур. Княгиня в тот день была особенно раздражительна и капризна, а моя госпожа и вовсе была не в духе, потому что ее наряд оказался не столь удачным, как у княгини. И в этом нет ничего удивительного, поскольку, что бы княгиня ни надевала, всегда казалось, что это самое прекрасное одеяние на свете.