Орден Дракона - [15]

Меня, конечно, сильно расстроила эта весть, но ничего иного от своих бояр, в общем-то, и не ожидал. Никто из них не умел мыслить на ход вперёд. Разве что Делакруа, но его я сегодня ещё не видел. О нём был мой третий вопрос.

— Его не видели с тех пор, как мы покинули стену, — пожал плечами Бруно.

Я привык к тому, что Делакруа исчезал и появлялся по собственному желанию. Хотя когда он действительно был нужен, он всегда был на месте.

Очень много времени, сил и, главное, денег ушло у меня на восстановление. От княжества остались — благодаря халинцам и, конечно, моим «усилиям» — руины, города и деревни были сожжены, поля вытоптаны, колодцы отравлены. Мне пришлось влезть в огромные долги перед всеми соседями, даже пересмотреть договор с Билефельце об аренде Констанцы (мне не хотелось об этом думать, но он всё больше напоминал договор Алди с салентинцами), гипотетический доход княжества на несколько лет вперёд были заложены салентинским банкирам. Я знал, что примерно то же твориться при дворе адрандского короля, но там глупый монарх сделал это, чтобы обеспечить себя невероятной роскошью, потрясающей королей и императоров соседних государств, мне же эти деньги требовались для восстановления княжества. И ещё я понимал одно — мне будут давать деньги, как князья-соседи, так и салентинцы с билефельцами. Я ведь не только снискал славу победителя самого халифа Мехмеда, но и ослабленная страна моя была отличным буфером на пути жаждущего расширяться халифата. Значит всем было нужно сильное Сибиу и сильный князь на его троне, даже столь непредсказуемый, как я.

И тут с нами начал «заигрывать» халиф Мехмед. Он прислал мне посольство, во главе которого поставил не кого иного, как моего братца Лучана. Опешив от такой наглости, я даже не стал казнить их, как только они вошли в Тырговишту, хотя именно это было моей первой мыслью. Однако же я решил их принять.

На сей раз все послы щеголяли бритыми головами, кроме Лучана, носившего короткую причёску. Что же, салентинских посланников и моё усугубление их традиций пошло кое-кому на пользу. Я не видел своего брата со времён моего побега из Измира и теперь невольно разглядывал его. Он вполне засуживал прозвища «Прекрасный», данного ему при дворе халифа, в полной мере унаследовав красоту нашей матери Рады, мне же достался отцовский ум, но вот красотой меня Господь обделил. Я рано начал лысеть и к двадцати пяти у меня образовалась достаточно внушительная лысина, ещё более заметная оттого, что часто забывал вовремя остричь волосы и никогда не заплетал их в косицу или нечто подобное. А как говорили мои недоброжелатели, длинные усы делали меня похожим на рака, меня их слова не интересовали.

— Господин князь, — церемонно обратился ко мне один из послов, но я отмахнулся от его слов и потянул руку, чтобы они передали мне свиток с письмом халифа.

Просмотрев его, я был немало удивлён как доброжелательным тоном письма, одно заверение в том, что наша война была лишь недоразумением, и это после того, как я едва не прикончил Мехмеда полтора года назад, так и предложением, изложенным в нём. Он предлагал мне регулярные и совершенно бесплатные поставки хлеба из халифата, ссылаясь на то, что его страна велика и пахотных земель в ней вполне хватит для того, чтобы прокормить ещё и несчастный народ Сибиу, пострадавший из-за нашего «недоразумения». В обмен он хотел всего лишь "вечного мира" между нашими странами. Предложение, конечно, весьма заманчивое, но всё же неприемлемое, мне стоило укреплять связи с детьми Церкви, а не исповедующими веру Мегберра. Как ни крути, а я был посвящён Господу, правда уже не помню точно какой именно Церкви, но это и не важно, и не к лицу мне было искать союза с халинцами. Однако я ничего такого не сказал послам, отделавшись несколькими общими фразами, и отослал их, оставив только Лучана для личной аудиенции.

— Для чего ему всё это? — спросил я его. — Для чего Мехмеду нужны эти поставки? Его страна пострадала от войн не меньше моей, восток и северо-восток разорены мраваками и каганами. Хлеб нужен будет ему не меньше чем мне.

— Верно, — кивнул брат, приглаживая короткие волосы, чёрные как смоль, — но в союзе с тобой он заинтересован куда больше, нежели в жизнях тех нескольких тысяч человек, что умрут от голода, не получив этого хлеба.

— Завоевать не получилось, — усмехнулся я, — значит, надо попробовать купить. Но ты же понимаешь, что я не могу принять это предложение. Соседи меня просто съедят. А то ещё натравят инквизицию, они уже давно точат зубы на меня за терпимость к Первородной Церкви, а уж после моего «воскрешения» в Снагове, меня спасает только смена Отца Церкви и конклав кардиналов, выдирающий нового после смерти Хитрого коибрийца.

— Церковные проблемы меня мало волнуют, — отмахнулся Лучан, — но ты же не станешь отрицать, что этот хлеб нужен тебе.

— Но не настолько сильно, чтобы заплатить за него троном, — сказал я. — Ступай, Лучан, и завтра же убирайся из княжества.

— Я хотел бы попрощаться с нашим отцом, — неожиданно произнёс мой брат.

— Раньше его судьба тебя не сильно беспокоила, — заметил я.