Орден Дракона - [16]

— Он был мне отцом, — с неожиданным упорством потребовал Лучан, — не отказывай мне в праве попрощаться с ним. Сам-то ты часто бывал на его могиле? — спросил он.

Тут мне нечего было ему ответить. Я был на могиле отца, укрытой в болотах Балиары, лишь однажды, почти сразу после восшествия на престол, после как-то не было на это времени.

— Ладно, — нехотя кивнул я, — отправляйся, но с тобой поедет эскорт из эльфов. Балирара довольно опасное место, там много волком и прочих опасных хищников.

Лучан лишь пожал плечами, его, похоже, мало волновал мой эскорт.

Я ещё вспомнил это равнодушие, когда узнал, что всех моих эльфов нашли мёртвыми неподалёку от могилы моего отца. Я приказал искать моего братца, отлично понимая, что это бесполезно, он уже скрылся в халифате. Но я ошибался, можно сказать, фатально.

— Кто сеет смуту? — спросил я у боярина Романа Нигулеску. — Я приказал тебе выяснить и что ты мне говоришь после двух недель? Ты не знаешь. Чего стоит мой орден, если никто не может выяснить, кто сеет смуту в княжестве?

Все, собравшиеся в зале, молча опустили глаза. Как же мне не хватало Виктора Делакруа! Он так и объявился со времён моего «воскрешения» в Снагове, но лишь сейчас мне стало его по настоящему не хватать.

— Мне, по-вашему, мало того, что билефельцы обосновались в Констанце, как у себя дома, — продолжал я, — и теперь претендуют на земли вокруг неё. На меня со всех сторон давят соседи, на границах с халифатом идёт настоящая война и войско моё тает, как кусок сахара во рту. А тут ещё и эти подмётные письма. — Я хлопнул по столу. — Найдите мне этого Господаря. Или я столь многого прошу от вас, мои бояре?

Подмётные письма, подписанные неким Господарем Сибийским (именно так, с двух заглавных букв), начали появляться несколько месяцев назад. В них народ княжества призывали к бунту против меня, особенно делался упор на то, что я разорил страну во время войны с халифатом, которая никому не была нужна, а после отказался от "разумной контрибуции" со стороны Мехмеда. Все эти обвинения были просто смешны, однако люди верили им. Удивляться тут, в общем-то нечему, народ не слишком любил меня после войны, по понятным причинам. Княжество долго и тяжко приходило в себя после неё и многие были склонны винить во всех бедах меня, а не халинцев, ведь именно я жёг деревни и города, вытаптывал посевы, отравлял колодцы, оставляя за собой лишь выжженную землю. Им было как-то невдомёк, что в противном случае здесь бы уже хозяйничал мой братец Лучан, а следовательно халиф Мехмед.

— Более чем многого, князь, — осмелился подать голос Дьюржу. — Этот Господарь существует лишь на бумаге. Мы в меру сил отлавливаем распространителей этих писем, но это борьба с последствиями. Как же вылечить болезнь мы не знаем.

— Я хочу, чтобы знали, — снова хлопнул я по столу кулаком, — для чего тогда нужен орден. Или без Делакруа мы уже ни на что не способны? — Как-то не хотелось думать, что дела обстояли именно так.

Делакруа в тот момент был уже очень далеко от границ Вольного княжества Сибиу, направляясь к Отпорному хребту, разделяющему Каганат от Цинохая. Когда Влад Цепеш «воскрес» в Снагове, Делакруа окончательно стало понятно, что он при рождении вычерпал капище Килтии, располагавшееся под дворцом, однако же в полной мере овладеть ей не мог, даже не понимая, какой мощью обладает. Видимо, кровь его матери Рады, пролившаяся при его появлении на свет, активировала капище, высвободив силу, находившуюся внутри него, а Влад поглотил её.

Теперь делать в Сибиу Делакруа было нечего, он решил поискать счастья в Цинохае.

Положение моё становилось всё более шатким. Юго-запад княжества теперь практически безраздельно властвовал мой братец Лучан, мне пришлось уступить халифу, занявшему эти территории в ходе продолжительной и, по большому счёту, проигранной мною войны. Я разбил халинцев везде, где только встречал, но моя армия таяла всё быстрее. Лучан же, сидя в Сильвании, закидывал Валахию, где правил я, всё теми же подмётными письмами, теперь, правда, не скрываясь под псевдонимом Господарь Сибийский. А орден без Делакруа, действительно, оказался практически недееспособен. Тогда я решил покинуть пределы княжества и начать всё сначала. Тем более, что халинцы вновь перешли в наступление и уже подошли к Тырговиште. Тактика же "выжженной земли" была более неприменима, ещё сильней разорять родную страну я не мог, да и народ от меня отвернулся. Они встречали халинцев, во главе которых шёл Лучан с предателями из моих бояр, переметнувшихся на его сторону, едва ли не как освободителей страны от "кровавого Влада", так теперь всё чаще называли меня.

Я собрал верных мне бояр из членов ордена и решил бежать, но тут халинцы подошли к самым стенам Тырговишты, заняв деревеньку в полумиле от стены, и принялись обстреливать её стены из своих пушек. Они, конечно, мало что могли противопоставить толстым стенам Тырговишты, обложенным глиняным кирпичом, смягчавшим удары ядер, но каждый день их штурмовали сотни и сотни тупых халинских солдат, готовых умирать за халифа и Лучана, ибо они не знали иной доли, нежели война и смерть.