— Виноват, государь! — склонился служилый в низком поклоне. — Вяземский боярин Милята, два года уж как поставленный главой Таможенного Управления возглавлять таможню в Числове.
Прислушиваясь к нашему разговору и при этом громко перешёптываясь, к нам осторожно со всех сторон стали стекаться люди, вплотную подходя к ратьерам взявших меня с боярином в плотное кольцо окружения.
— Княже, Владимир Изяславич! — раздался чей — то голос из подошедшей к нам людской толпы. Заметив вопрошающего, я его внимательно осмотрел, судя по одёжке — знатный боярин или купец.
— Кто ты, человек? — при этом подал рукой стражи знак расступиться и пропустить.
Грузный мужик, лет пятидесяти, приблизился ко мне и низко склонился.
— Рязанские мы. Я боярин Захарий Полюдович из Ростиславля Рязанского. Со мной моя супружница, младший сын и две дщери. Старший сын служил в дружине рязанского князя и сгинул в битве с мунгалами у Чёрного леса. Всю Рязанскую землю степняки заполонили, пожгли и пограбили. Спасу от них нету! — толпа беженцев, во все уши прислушивающаяся к нашему диалогу, согласно загудела.
— Соболезную горю вашему. От меня вам что надобно?
— Смилойствуйся над нами сиротинушками, отец родный! На твоей земле от степняков поганых ищем спасения! А нас тут заставляют пошлины платить, обдирают до нитки, словно мы по торговым делам в Смоленскую землю пришли!
Толпа с новой силой зашумела, поддерживая слова рязанца, а главный числовский таможенник весь запунцовел и чуть ли с кулаками не набросился на рязанского беглеца.
— Брешут всё и клевещут, государь! Я токмо твой закон и твою волю сполняю! Всех бегущих крестьян и мещан подкармливаем и направляем в бараки, что поставлены в верховьях Днепра. А по этим иноземным купцам и боярам у меня никакого указа нету, а потому сбираем с их провозного имущества пошлину, согласно, государь, твоим законам!
Да, мой косяк! Про наплыв в Смоленск купцов, вельмож и прочих я как — то не задумывался. Крестьян и горожан после зимовки в бывших литовских барачных лагерях по — весне я планировал начать направлять в Прибалтику и Финляндию, продолжить заселение русскими поселенцами тамошние сильно обезлюдевшие земли. А вот куда отфутболить бегущих от войны бояр и купцов? А чего тут думать, всё туда же!
— Слушайте меня, православные! — ратьеры своими резкими криками быстро успокоили разбалагурившуюся толпу. — Всем вятшим людям восточно — русских земель я жалую вотчины в бывших литовских и чухонских землях, что ныне под моей властью пребывают! Никаких въездных пошлин с вас больше взиматься не будет! — толпа радостно загудела. — Езжайте все напрямую в Смоленск в Управление Внутренних Дел. Там вам укажут местоположение ваших новых вотчин и всё толком объяснят, ответят на все вопросы.
Только мне надо не забыть, предварительно, направить Дмитру Ходыкину письмо, а то они пока там «ни сном, ни духом» о новых вельможных переселенцах не ведают.
— Поэтому, с Божьей помощью, разъезжайтесь отсюда и правьте своих коней в столицу. В Числов с сегодняшнего дня начинают прибывать смоленские войска многими тысячами, нужно вам побыстрее освобождайте город от своего в нём присутствия, в Числове будет важный перевалочный пункт для войск.
— На мунгалов пойдёшь государь? — послышался чей — то выкрик из толпы.
— А вот об этом вам знать не положено, это военная тайна, — при этих словах я заговорщицки подмигнул толпе, которая взорвалась истошными криками радости. Часть бояр стали тут же напрашиваться в поход с моими войсками, но получили отворот — поворот. Толку от них без предварительного боевого слаживания будет мало, а времени уже совсем нет.
Прямо на таможенных складах, ныне забитых под завязку армейскими припасами, оружием и зимней амуницией, меня разыскал гонец, посланный из Можайска со срочной голубиной почтой. Эта почта, в свою очередь, была выслана из осаждённой монголами Москвы, что само по себе стало для всех новостью.
То, что произошло в Рязани в нашем войске уже ни для кого не было секретом. Рязанский князь Юрий Ингваревич, после известия о гибели в ставке Бату — хана своего сына Фёдора, собрал свою рать и двинулся к реке Воронежу, где и потерпел сокрушительное поражение. Погиб также Муромский князь Давид Ингваревич, коломенский князь Глеб Ингваревич и Пронский князь Всеволод Ингваревич.
Монголы двинулись на Рязань, по пути захватывая и предавая огню Пронск, Ижеславец, Белгород и Борисов — Глебов. К 16 декабря 1237 г. Рязань была осаждена силами семи чингисидов (Бату, Орду, Гуюк, Мунке, Кулькан, Хадан и Бури). За стенами Рязани к тому времени укрывалось 25 тыс. человек (к 10 тыс. горожан, в момент опасности, прибавились жители окрестных сёл). Рязань могла выставить не более 3–4 тыс. вооружённых ратников — ополченцев. Силы противоборствующих сторон были несопоставимы и 21 декабря, на шестой день осады, монголы штурмом овладели городом.
В последний день был убит князь Юрий. Кроме него погибли во время осады его брат Олег, племянники Роман, Глеб и Давид, вдова Евпраксия вместе с молодым сыном, княжичем Иваном. Из всей княжеской семьи уцелел лишь Ингварь Ингваревич, ныне скрывающейся где — то у суздальских князей. 1 января 1238 г. монгольское войско оставило Рязань и по льду реки Оки двинулось к Коломне.
