Составив это послание и перечитав его ещё раз, я был уверен на 99,99 %, что меня на помощь не позовут. Воевать каждый сам за себя, вдобавок ещё и на чужой территории, где тебя те же городские посадники могут послать на несколько весёлых букв, я был ещё не готов. Если я даже раньше времени приведу свои войска во Владимиро — Суздальское княжество, при этом, никак не согласовав свои действия с Юрием Всеволодичем, с его братьями и их сыновьями, это будет по — сути означать, что я окажусь один на один с Ордой, в менее выгодных условиях, нежели я рассчитывал.
Мне, конечно, будет жаль сожжённые Рязань, Владимиро — Суздальские города и веси, но если я при этом сохраню свою армию, — то это будет моё, в рамках как я сам себя проецирую «объединителя Руси» лишь тяжёлое, ощутимое, но всего лишь тактическое поражение. Если я попытаюсь спасти Владимиро — Суздальскую Русь, при этом потеряю там свою армию — то это будет уже стратегическим поражением, то есть полным и окончательным крахом всех моих проектов, и как закономерный итог — неминуемое Ордыно — европейское иго над всеми русскими княжествами.
От размышлений подобного рода я стал себя ощущать Кутузовым на совете в Филях. Отдавать французам Москву, тем самым спасая армию для дальнейшей борьбы с захватчиками, или дать французам последний и решительный бой, всё поставив на карту, с абсолютно непредсказуемым результатом. При этом, поражение под Москвой, и как следствие потеря всей армии, будет означать неминуемый крах всей русской государственности. Вот и думай, как войти в воду, и при этом не обмочиться.
С таким посланием я и отправил назад суздальского гонца, напоследок попросил того на словах передать князьям, что если они сами помирать собрались, то пусть хотя бы перед смертью о народе подумают. Все их города превратятся скоро в подобия сгоревшей дотла Рязани, поэтому если они сами надумают города оборонять, то пускай хотя бы из них мирных жителей повыгоняют, нечего им их за собой на тот свет тянуть, беря лишний грех на душу.
А ещё через день вызвал к себе князя Александра Ярославича, которому, уже точно не суждено будет стать Невским. Всё это время он содержался в Смоленске, на территории хорошо охраняемого подворья вместе с несколькими боярами. Теперь, выполняя данное ему и Ярославу слово, пришло время их освободить. Вручил бывшему Новгородскому князю ещё одно послание, предназначенное Юрию Всеволодичу, с содержанием аналогичным первому. Подумалось мне, что суздальские князья, может быть, лучше прислушаются к словам своего родственника, нежели к бездушной бумажке.
Выслушав моё очередное мрачное напутствие, князь спал лицом.
— Значит, государь, не придёшь на помощь?
— Если мои условия выполнят, указанные в грамотке, то приду. Хотя, скажу я тебе, если честно, очень не хочется мне в этот капкан раньше времени соваться. Ну, бывай, княже, счастливого пути!
Вражеский топор вбит в избы венец…
А ты встань — повстань, старый мой отец!
И к плечу плечом, не ступить назад,
А ты встань — повстань, раненый мой брат!
Осветилась ночь, сея смерть вокруг…
А ты встань — повстань, раненый мой друг!
Над родным жнивьём бешеный огонь…
А ты встань — повстань, мой усталый конь!
Словно смертный вздох, чёрный дым —
столбом…
А ты встань — повстань, мой сгоревший дом!
Стук копыт да вой — копья до небес…
А ты встань — повстань, мой спалённый лес!
Свищут тучи стрел, всё вокруг паля…
А ты встань — повстань, русская земля!
Ликом грозным встань солнца на восход —
А ты встань — повстань, вольный мой народ!
Стихи А. Белянина.
Оборонительные укрепления Можайска представляли собой деревянную крепость на правом берегу р. Можайки в 1 км от впадения ее в Москву — реку. Два естественных рва вокруг крутой горы дополнялись искусственным рвом. За последние годы ремесленно — торговый посад вокруг крепости разросся. Народ не только жил за счёт строительства и обслуживания складских хозяйств — за последний год были построены сотни складов с провиантом для войск.
А прокормить армию являлось, особенно зимой, в условиях отсутствия речных коммуникаций, весьма нетривиальной задачей. Единственным плюсом была лучшая сохранность продуктов. Ежедневно все пять корпусов поглощали в свои ненасытные утробы около сорока тонн хлеба и крупы, более тысячи коров и свиней, сотни бочек с солёной и вяленой рыбой, капустой и огурцами, плюс огромное количество фуража для строевых и обозных коней. Бюджет от таких трат и транспортные коммуникации буквально трещали по швам. Всё лето из Южной Руси, Польши и Венгрии при полной мобилизации внутренних ресурсов, в Смоленск свозились на дощаниках и галерах стада коров и сотни тонн зерна. И сейчас забитые туши скотины, зерно, крупы, бочки с разносолами и хлеб смоленскими купцами безостановочно и днём и ночью свозились в Можайск и Волоколамск. Со всей очевидностью становилось понятно, что при нынешнем уровне развития экономики смоленская армия вышла на предел своей численности, если, конечно, не урезать нормы снабжения. Но задохлики просто не выдержат тот уровень физических нагрузок, и тогда обученные войска превратятся во что-то мало отличимое от «посошных ратей» времён Ивана Грозного.
