Спустя несколько часов от момента начала наступления, в бой втянулось не степное отрепье, а настоящие монгольские части и они сразу преподнесли нам неприятный сюрприз. Теперь «хороводы» начали с куда более дальней дистанции водить всадники вооружённые настоящими монгольскими луками («саадак»). Этот лук склеивался под прессом из трех слоев дерева и кости, обматывался сухожилиями. Его просушка длилась несколько лет. Но нам были известны только общие принципы производства, а сам секрет изготовления этих луков хранился в строжайшей тайне. Стрела, выпущенная из такого лука, была способна за 300 метров пробить доспех. Ну и это ещё не всё! Во — вторых, монголы стреляли не в статичном положении, а сидя на лошади, пуская её в скач. Скорость лошади придаёт стрелам дополнительную инерцию движения, что позволяет им лететь дальше и бить мощней. Убойная дальность стрел при такой стрельбе у монголов достигала 500 метров!
Поэтому не удивительно, что монголы предпочитали обстреливать противника из луков, увертываясь от его атак. Такой обстрел мог длиться иногда несколько дней, и монголы вынимали сабли лишь тогда, когда враги были изранены и падали от изнеможения. Последнюю, добивающую, атаку проводила тяжёлая конница. Во время больших сражений этой атаке предшествовал обстрел из позаимствованных у китайцев «огненных катапульт» — эти катапульты стреляли наполненными порохом бомбами, которые, взрываясь, прожигали искрами даже латы. Но с нами и эта тактика монголов не работала. Крупные скопления монголов мы могли расстреливать «дальней картечью», её эффективная дальность составляла — 430–750 м., а картечные гранаты могли улететь ещё дальше.
Впереди у нас, по счастью, не было конницы, которую при таком обстреле было просто невозможно уберечь. А пехотинцы, мало того, что были доспешные, так ещё и укрывались за крепкими, многослойными фанерными щитами. Но самое главное, у нас была настоящая артиллерия, совсем не чета китайским «огненным катапультам». Кружить конные «карусели» под артиллерийским огнём ни у монголов, ни у других, менее искушённых степняков, совсем не получалось.
Ордынцы, видя малую эффективность такой стрельбы, и неся при этом большие потери от нашей артиллерии, были вынуждены сближаться. Но чем ближе они подходили, тем серьёзнее нарастал ответный огонь. Эта «стена огня, стрел, болтов и пуль» оказывалась для монголов просто не преодолимой.
Орудия щедро нашпиговывали железом авангард атакующих, тем самым затормаживая следующие ряды, заставляя их спотыкаться о гору трупов. А в образующуюся невообразимую мешанину из живых и мертвых, многочисленные орудийные батареи посылали всё новые, скрежещущие металлом залпы. Наши лучники тоже не оставались безучастными, принимаясь активно расстреливать живые завалы и ведя бой по площадям, а арбалетчики начинали вести «снайперскую» стрельбу болтами. Они сноровисто крутили вороты, которые оттягивали назад толстую тетиву, зацепляя ее за спусковой рычаг, а затем следовали убойные и, что немаловажно, прицельные выстрелы.
Монгольские ханы и нойоны отчётливо понимали, что если продолжится отступление, то русские просто соединятся с осаждённым городом, и все их многодневные труды окажутся напрасными. Поэтому, они с отчаянной яростью то и дело бросали в бой конные тысячи, но всякий раз те были вынужденно отскакивать. Несколько раз монголы, неся чудовищные потери, навязывали ближний бой, сходясь в рукопашную, но всякий раз оказывались биты. Их лошади пугались звуков близкой пушечной пальбы и взрывов ручных гранат. Стрельцам была дана чёткая команда — при приближении противника на дальность броска гранаты — немедленно забрасывать ими вражескую конницу, что стрельцы с удовольствием и делали. А уж про сыплющиеся на головы монголов нескончаемым стальным дождём стрелы и болты и говорить нечего — укрыться от него было невозможно. Несмотря на то, что кони монгольской тяжёлой конницы сплошь были завёрнуты в железные и кожаные панцири, нескончаемый железный поток с неба выбивал и их, неизменно находя уязвимые места в их защите.
Под непрекращающийся ни на минуту грохот артиллерии монголы медленно отходили. Линии ратей по — прежнему наступали эшелонировано, регулярно меняясь между собой местами, теперь изначально третья линия каре превратилась во фронтальную. Наступающие линии сведённых в коробки каре ратей шли грозной поступью, проторивая в кровавом снегу себе дорогу. Бойцы упорно продвигались к Владимиру, дисциплинированно и мужественно шагали по ковру, состоящему из замёрзших трупов. Под еле слышный, в какофонии адских звуков, барабанный бой они старались идти мерным шагом, в ногу, часто при этом сбиваясь, перешагивая трупные завалы, но сохраняя сплочённость в своих рядах и будучи уверенными в собственных силах.
На глазах у ханов, издалека внимательно наблюдающих за своим степным воинством, творилось что — то невообразимое. Снежно — белое Раменское поле быстро окрашивалось кровавыми, трепыхающимися телами ордынских воинов. А чудно выстроившиеся в большие пустые квадраты урусские пешцы, ежесекундно огрызаясь своими пушками, то замирали, отбивая натиск, то опять приходили в движение, и как ни в чём не бывало, продолжали медленной поступью приближаться к осаждённому городу. Урусы, казалось бы, без видимых усилий, теснили и обращали вспять Орду, созданную самим Потрясателем Вселенной!
