Орбитал - [2]

   На экране успокаивающе мелькнула знакомая картинка столицы с высоты птичьего полета. Острая симметричность шпилей, живописные конструкции домов, окаймленные пушистыми хлопьями парковой зелени. Камера приблизилась, и стали различимы стремительные силуэты снующих машин. Еще более крупный план. Стайка малышей под бдительным присмотром воспитательницы переходит дорогу по виадуку безопасности и одновременно любуется окрестностями. Я зачарованно загляделся на их чистые, невинные мордашки, но мое невольное умиление прервал верный домашний советник:

– С учетом вашего сегодняшнего рабочего графика, я рекомендую остановить выбор на светло-сером костюме, белой рубашке и пурпурном галстуке.

– Подтверждаю, – мне и вправду сегодня надлежало выглядеть одновременно и официально и немного экстравагантно.

– Одежда поглажена и находится в вашем платяном шкафу.

– Отлично.

   Мне необязательно было его благодарить, но хорошая работа всегда вызывает спонтанное чувство признательности. Через десять минут я оделся, придирчиво осмотрел свой внешний облик в ростовом зеркале в прихожей и спустился в прохладный подземный гараж. Моя машина доброжелательно моргнула желтыми огоньками габаритных огней. Плавно поднялась пластиковая створка ворот и, шурша новенькими шинами по бетонному покрытию, я выехал на узкую дорожку перед домом. Электродвигатель работал бесшумно. Круглое, как яичный желток, солнце уже начало взбираться вверх по небосклону. Дорога не изобиловала потоком машин. Навигатор, как и всегда идеально проложил маршрут, огибая утренний траффик. Мои мысли, успокоенные ровной ездой, потекли куда-то в сторону и, как часто это бывало в последнее время, постепенно притекли к Селесто. Несмотря на то, что я понимал и принимал непреложность ее аргументов, мне все равно сильно ее не хватало. Что-то опустело в моей жизни. Словно из тела удалили не самый важный, но, тем не менее, значимый орган. Как будто в брюшной полости возникла какая-то искусственная пустота. Вроде бы все по-прежнему: интересная и значимая работа, общение с коллегами и друзьями, посещение интернет-тусовок. А на самом деле – одиночество и затаившаяся в душе хандра. Магнитола пискнула, и голос домашнего помощника вежливо произнес:

– Проанализировав ваши биоритмы, я прихожу к выводу, что настроение моего хозяина нуждается в небольшой коррекции, и рекомендую вам прослушать "Прелюдию к послеобеденному отдыху фавна" Клода Дебюсси.

– Подтверждаю.

   Музыка плавной умиротворяющей волной хлынула мне в душу, и тревоги, сомнения отступили. Вот и здание университета. Автопилот лихо припарковал машину на мое штатное место. Я поднялся по ступенькам широкой мраморной лестницы, раздавая и получая приветствия. На втором этаже ненадолго остановился напротив расписания, не нашел никаких изменений и проследовал в аудиторию. Весна проникала в помещение яркими солнечными лучами и беззаботным пением птиц за окном. Учебная комната стала быстро заполняться студентами. Я прибыл вовремя, как и планировал – ровно к началу лекции. В связи с моим нынешним психологическим состоянием, домашний советник настойчиво рекомендовал мне избегать близких корпоративных контактов с коллегами. В искреннем желании разделить невзгоды ближнего и ободрить, люди зачастую только растравляют заживающие раны. Я был с этим абсолютно согласен. На лекционном столе тихо пискнул зуммер. Стало быть, все студенты уже на местах, кроме подавших официальные сообщения о невозможности посещения лекции. Советник университета считал данные с арфидов. Можно начинать. Я поднял голову и на паузе внимательно оглядел собравшихся. Умные лица, подсвеченные интересом к занятию. Очень полезно установить визуальный контакт с аудиторией, прежде чем открывать рот. Некий ритуал взаимного доверия.

– Добрый день. Итак, мы собрались сегодня, чтобы поговорить о наших социальных свободах и равноправии полов. Вопрос, напрямую касающийся каждого из нас. И начнем мы с самого интимного, того, что мы получаем при рождении и того, что следует с нами через бурные воды всей нашей продолжительной жизни – нашего имени. Наше имя – часть нашей индивидуальности, хотя "громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью", как сказал Франсуа Ларошфуко. Кроме личной подоплеки во все времена развития человеческой цивилизации имена людей служили отражением всех социальных течений, существовавших на тот исторический момент в обществе. К примеру, при космополитичной направленности государственного строя, в моду входили заимствованные имена, при усилении национальной идеи – вектор тут же круто менялся в сторону этнокоренных имен. И, разумеется, в пору доминирования мужчины над женщиной, имена еще раз акцентировали внимание на половых различиях между людьми. Имя мужчины стало одним из символов гендерного превосходства, оно изначально подчеркивало неравенство полов, преобладание одного, как раньше говорили – "сильного пола" над другим – "слабым полом", – по аудитории прошелестела вполне ожидаемая волна возмущенного ропота.

   Я успокаивающе улыбнулся, показывая, что все эти кошмары зари человеческого рода остались для нас далеко позади. Гул студентов тут же смолк.