Оранжевый туман - [20]

Построенная «коробкой» колонна Молодёжного альянса шла в отведённом в рамках общей демонстрации месте по левой половине перекрытой на время шествия Тверской улицы.

Параллельно по правой стороне улицы шла колонна одной из многих партий, именовавших себя коммунистическими. Эту партию нельзя было назвать очень многочисленной, но, во всяком случае, на крупные праздники под её знамёнами выходило достаточно людей, чтобы не все они знали друг друга в лицо.

Этим и воспользовался высокий человек неопределённого возраста, возможно, лет тридцати с небольшим, в тёмных очках, занявший позицию на левом фланге колонны этой партии. Он старался не выделяться из толпы. Когда с ним здоровались и поздравляли с праздником — он с неизменной улыбкой здоровался и поздравлял в ответ. При входе на место сбора он купил несколько газет и теперь держал их в руке. Одежда также не выделяла его из толпы демонстрантов — на нём была тёмно-синяя куртка, слегка потёртые джинсы и кроссовки. Вместе с окружающими он скандировал лозунги и подпевал революционным песням, доносившимся из динамика.

Однако истинный интерес для него представлял молодой человек из параллельной колонны, за которым он наблюдал и рисовал для себя его психологический портрет.

Демонстрация двигалась медленно, порой останавливалась, чтобы сзади подтянулись отстающие. Один раз Виталик увидел, как вдоль по левому тротуару быстрым шагом прошёл с рацией Артюхин.

Он, конечно, не предполагал, что за ним следят с другой стороны. Всё-таки человек, шедший в красной колонне справа, был профессионалом.

В этот момент между Виталиком Нецветовым и Уильямом Моррисоном было около пяти метров. И ровно столько же было между Моррисоном и целью его командировки. Но — для кого-то к сожалению, для кого-то к счастью — то была случайность, которую даже Моррисон не мог предположить в своих расчётах и логических построениях.

Глава седьмая. Один против всех, все против одного

Виталик долго колебался, но всё же встал в субботу по будильнику и поехал на привычную встречу на «Щёлковской».

Ему предстоял долгий путь по московской подземке — сперва по Люблинской линии, потом по Арбатско-Покровской. Но, сидя на жёсткой скамье вагона, он не спал, как обычно, а думал о том, как встретят его товарищи по кампании после того, что случилось четвёртого. Виталик Нецветов никогда не был трусом, но сегодня его трясло мелкой дрожью, он задавал самому себе вопросы и снова не находил на них ответа…

Он приехал на встречу. Люба Измайлова демонстративно его игнорировала. Все остальные, включая её родителей, вели себя подчёркнуто спокойно.

Собравшись, группа поднялась из метро на поверхность и остановилась возле автовокзала. Здесь раздавались материалы и распределялись пары на день.

— Я хотела бы попросить, — звонко произнесла Люба, — не ставить меня в пару с Нецветовым. По личным причинам. И если Нецветов будет четвёртого декабря наблюдателем — не ставить меня с ним на одном участке и, по возможности, в одной школе.

Её слова впивались в Виталика, как иголки, но он не подал виду и промолчал.

— Ты будешь наблюдателем на выборах? — спросил его Никита Максимович.

Виталик кивнул.

И они разошлись по парам.

Виталик оказался в паре с Дмитрием Серёгиным и был этому очень рад. По крайней мере, с другом он мог вести себя естественно, и ему не нужно было оправдываться за четвёртое — а как оправдываться, он не знал.

Люба хотя бы с ним просто не разговаривала. Но все остальные… Внешне их отношение не изменилось, но в их глазах Виталик читал презрение и отстранённость.

И он не знал, что с этим делать.

Так прошла суббота, так прошло воскресенье.

…Марина Шанина начала вести себя довольно странно, хотя инициатором их отношений была она. Нет, Виталик по-прежнему встречался с ней и нередко оставался на ночь. Но если раньше они виделись примерно через день, а уж если не встречались, то созванивались каждый день обязательно, а то и не по одному разу, то в последние несколько недель Марина могла не звонить по два-три дня подряд.

Он не понимал, в чём причина похолодания в их отношениях.

К середине ноября Виталик окончательно запутался как в политическом раскладе, так и в своих отношениях с девушками.

И тогда…

* * *

Посреди рабочей недели, ближе к концу, на его мобильный телефон позвонили с незнакомого номера.

День клонился к вечеру, наплывали сумерки, и трель мобильника прорезала тишину остывающего дня.

— Виталий Георгиевич?

— Я слушаю.

— С Вами говорит представитель компании «Боинг». Меня зовут Кристофер Стивенс. Виталий Георгиевич, я хотел бы с Вами встретиться по вопросу организации совместного коммерческого проекта и взаимовыгодного сотрудничества…

— Хорош надо мной прикалываться, — зло ответил Виталик и бросил трубку.

Однако сразу же раздался повторный звонок.

— Виталий Георгиевич, это не розыгрыш. Я Вам действительно звоню из компании «Боинг», и у меня действительно есть деловое предложение, которое может Вас заинтересовать. Я хотел бы с Вами встретиться в удобное для Вас время.

— Ну хорошо, — ответил Виталик. В конце концов, подумал он, как-то всё странно, но почему бы и не встретиться, что он теряет? — Только по будням я работаю до шести часов, а в эти выходные занят.