Оранжевое лето - [24]

— Давай мы туда не пойдем, — предложил я. — Совсем.

— Как это?

— Да вот так. Чем тебе не нравится моя стрижка? Оригинально…

— У тебя пол-лица не видно!

— Так в этом вся фишка.

— Фишка? Нет, Итан, что ты! Чего ты все упираешься в этот шрам? Ну у некоторых вообще рук и ног нет, а они не считают себя уродами, а ты раздул невесть что. Почему ты решил, что ты некрасивый? Вот смотри — глаза на месте, нос на месте, рот тоже на месте! Все как надо! Ну подумаешь, чуть-чуть не так. А у других зато такого нету! Знак боевого отличия.

— Ну некрасиво…

— Можно подумать, когда у тебя челка до подбородка — это красиво.

— Как хочешь, — устало вздохнул я. — Хоть налысо меня постриги.

— А что? Будешь скинхедом! Купим тебе кожаную куртку, дырявые джинсы, гриндерсы… Как тебе?

— Сказал же — по фигу. Можешь вообще меня нарядить в платье.

Дэмиэн улыбнулся и помахал кедами. А потом одним кедом показал вперед.

— Смотри! Вон уже, почти пришли. Знаешь, какое там мороженое обалденное? Вообще клевое. Тебе надо будет попробовать апельсиновое, вишневое и шоколадное… Это мое любимое.

Мороженое мне понравилось. Особенно апельсиновое. Оно было убийственно рыжего цвета — похоже, красители в него добавляли щедро. Цвет этот меня сначала смутил — очень он был похож на ярко-оранжевую краску в одном из моих жестяных тюбиков. Но Дэмиэн уплетал пронзительно яркое мороженое с таким аппетитом, что мои сомнения развеялись сами собой.

— Клево, — передразнил я мальчишку. Дэм засмеялся.

— А сегодня пойдем в сторожку?

— А тебе туда зачем?

— Альбом досмотреть. И рамы клеить. Я же должен знать, когда звать Эвана.

— Не надо, Дэм. Он маленький еще. Это называется — эксплуатация детского труда.

— А у меня, значит, не эксплуатация? Ну и что? Он тебе ведь не помешает. От него никаких проблем. Я его знаешь почему хочу взять? Он все время дома один. В садик он не ходит, а дома никого нет. Лин работает… Ему скучно… Он нам не будет мешать, даже наоборот.

— А ты не знаешь, кто его отец? Где он?

— Я понятия не имею. Спросишь у Лин потом… Мне кажется, какой-нибудь урод. Мало ли придурков… Вот как это так? Итан, ну вот ты бы смог бросить своего сына? Я бы не смог. Тем более такого, как Эван…

Я смял ложкой оранжевый шарик и пожал плечами.

— Я и не то смог бы, — пробурчал я. А Дэмиэн приподнял бровь и удивленно посмотрел на меня, как будто не веря, не ослышался ли.

— Глупости, — буркнул он почти неслышно себе в кулак. — Никогда бы ты так не сделал.

— А чего спрашиваешь тогда? — фыркнул я. Дэмиэн не ответил. А я представил маленького растрепанного Эвана с хитрющей улыбкой и веселыми глазами, и расстроился.

Оранжевое мороженое таяло в вазочке. Я не успевал его есть. А теперь и вовсе не хотел, хотя оно было очень вкусное.

— Почему ты не ешь? — спросил Дэмиэн, слопав последнюю ложечку. Он вытер рот рукой и с надеждой посмотрел на меня. Я пододвинул мороженое к нему, и Дэм благодарно улыбнулся.

— Спасибо… Тебе не нравится?

— Нравится, — сказал я и резко встал из-за стола. — Пойду… покурю. То есть подышу воздухом.

Я быстро вышел из кафе. Дэмиэн шмыгнул носом, подумал немного, отодвинул вазочку и вышел вслед за мной.

— Я что-то не так сказал? — спросил мальчик, заглядывая мне в лицо и пытаясь понять, почему я так резко вскочил. Вряд ли по выражению моего лица было реально что-нибудь понять — я напряженно смотрел в одну точку, вверх, на далекий мост. Я и сам не знал, почему мне захотелось уйти. Иногда мне становилось так плохо, что я переставал соображать. Вот как сейчас. Я вздохнул и посмотрел на Дэма, встревоженного и растерянного.

— Что ты… Все нормально. Ты доел?

— Да, — соврал Дэм. — Ты хочешь идти?

Я не хотел ничего. Но кивнул.

— Давай…

— Все-таки что-то не так, — придирчиво посмотрел на меня мальчишка. — Почему ты расстроен? Из-за того, что я так сказал про Эвана? Я машинально спросил…

— Все нормально, Дэмиэн. Правда. Я понял. Не придумывай, чего нет.

— Я не придумываю, я просто смотрю на твою кислую мину и понимаю, что что-то не так. Может, ты так сильно не хочешь брать денег? Черт с ними, давай все забудем. Я не буду больше вмешиваться в твои дела. Ты ведь поэтому такой?

— Я хочу, чтобы ты вмешивался, Дэм. Хочу, чтобы ты дал мне денег. Чтобы меня облизывали… Хочу, — кивнул я. — Забудь ты все это. Просто у меня сигареты кончились, а курить очень охота.

— Так пойдем, купим, — предложил мальчик.

Сигареты мы купили на рынке. Дэмиэн с некоторым подозрением смотрел на ценники желтоватых пачек — пять таиров за штуку — но ничего не сказал. Я хотел отшутиться, но промолчал. Я привык курить такие сигареты. Не все ли равно, чем травиться — дорогими или дешевыми. Я положил их в карман куртки.

— А чего ты не закуришь?

— Не хочу при тебе. Ты ведь не куришь?

— Нет… Да мне все равно, кури сколько влезет. Только лучше завязывай. Знаешь что нам сказали на классном часе? Каждая выкуренная сигарета — еще один гвоздь, заколоченный в крышку гроба. Вот. Ничего себе сравнение, да?

— Да уж. Да ладно. На моей крышке тогда живого места нет.

— Ты не пробовал бросить?

— Как не пробовал… Сто раз. Вместе с Шоном. Когда мне шестнадцать было.

— И как?

— Сам видишь, как.