Опыты - [14]

Хотя находились у нас и артисты своего дела, умевшие грешить и не попадаться. В частности, моим соседом по койке был парень, который свел короткое знакомство с местными доярками и практически каждую ночь проводил у них. Позднее он объяснил мне, что моя ошибка заключалась в том, что я вернулся на место среди ночи, а не подождал до утра, как всегда делал он. Я осознал эту свою ошибку, но, честно говоря, у меня до сих пор не укладывается в голове, как при таком режиме и при нашем 12-часовом рабочем дне он не протянул ноги.

Хотя уже в то время мне случалось обращать внимание на тот, казалось бы, парадоксальный факт, что большие физические нагрузки не только не угнетают иных проявлений человеческой активности, но и до определенной степени стимулируют их. Не возьмусь объяснять механизм этой стимуляции, но интересно, что, по моим наблюдениям, специфика тяжелого физического труда и его социальные корни подразумевают в профессионале помимо неординарных атлетических данных еще и всевозможные нетривиальные душевные наклонности, и при этом зачастую акцентуированное стремление к реализации вторых является своеобразной материализацией первых или непрямой проекцией их в сферы, непосредственно не связанные с основной деятельностью.

Вот, к примеру, когда я работал на станции Курская-товарная, был у меня бригадир, огромный двухметровый детина по кличке Дохлый, который каждый свой рабочий день начинал с того, что выпивал из горлышка одновременно две бутылки водки. Причем непременно две, непременно из горлышка и непременно одновременно, и на моей памяти (впрочем, мое знакомство с ним было недолгим) он ни разу не нарушил своего ритуала. И это возлияние, вполне способное стать фатальным для любого, кто захочет испробовать его на себе, не оказывало сколько-нибудь заметного воздействия ни на здравость суждений Дохлого, ни на его невероятную (не идущую ни в какое сравнение с моей) физическую силу. Я, например, не раз видел, как он свободно и без особого напряжение нес подмышками (!) по кислородному баллону весом около 80 килограммов каждый.

Не знаю, возможно, в контексте разговора о реализации нетривиальных душевных наклонностей этот пример кому-то покажется не слишком впечатляющим и убедительным, но у меня есть веские причины придерживаться иного мнения. Однако прежде чем рассказать о них, мне необходимо более подробно описать место действия этого рассказа. Представьте себе длинный пакгауз, к одной стороне которого подаются железнодорожные вагоны, а к другой подъезжают автомашины с грузами, каковые грузы мы должны были перегружать с автомашин в пакгауз, а из пакгауза — в вагоны. А для удобства разгрузки автомашин где-то на уровне их кузова вдоль всего пакгауза тянется бетонный парапет шириной метра полтора-два. На этом парапете и развернулись основные события.

А надо сказать, что в тот день, когда они произошли, я испытывал особый прилив душевных и физических сил, поскольку в праздничном выпуске нашей стенгазеты, посвященном Дню железнодорожника, были опубликованы мои стихи. Вообще в молодые годы по ведомственным праздникам со мной часто случались всевозможные неприятности. Я уже рассказывал выше о происшедшем в День авиации и военно-морского флота. К этому могу добавить, что в День химика, который по странному капризу календаря совпадает с Днем пограничника, я попал под машину, а в День работников торговли — на одной из своих шабашек сорвался с крыши зерносклада. И, как читатель увидит из дальнейшего, День железнодорожника тоже не стал исключением из этого печального правила. Однако вернемся к стихам. Как говорится, «стихи на случай сохранились, я их имею, вот они», и пусть читатель не судит строго этот незрелый плод юношеского вдохновения:

У кого голова не совсем набекрень,

Кто не полный кретин от рожденья,

Пусть придет в этот светлый и радостный день

В Министерство путей сообщенья.

Тех поздравит он там (будь он молод иль стар),

Кто на вахте не просит подмоги,

Кто свой доблестный труд возложил на алтарь

Пресловутой железной дороги;

Кто на юг и на север составы ведет

Экономно, надежно и быстро,

Кто всегда дисциплину исправно блюдет

Под присмотром родного министра;

Кто средь яростных будней своих трудовых

Не охоч до казенного груза…

Так звени же, звени, мой ликующий стих,

На стальных магистралях Союза!

Говорят (хотя лично я этому не верю), и маститые литераторы испытывают некоторое волнение при выходе в свет своих произведений. Я же, не будучи избалованным публикациями даже в стенной печати, на радостях ощутил такой душевный подъем, что впервые в жизни рискнул сесть за руль автопогрузчика, и, конечно, не прошло и получаса, как я рухнул вместе с ним с вышеупомянутого парапета. Впрочем, ни мне, ни автопогрузчику это падение не причинило особенного вреда. Но тут на шум и грохот из каптерки кладовщиц выбежал Дохлый и при виде поверженного погрузчика, за который он был материально ответственен, пришел в такую ярость, что даже не сразу смог оформить в слова свои чувства ко мне и первое время просто выкрикивал в пространство бессвязные и вполне беспредметные междометия, а только потом перешел к осмысленной и членораздельной брани в мой адрес.