Опыт моей жизни. Книга 2. Любовь в Нью-Йорке - [4]
За внутренним содержанием мы приехали?
Подойдите к киоску в любое время года, когда бы то ни было, возьмите в руки любой журнал: солидный, именитый, уважаемый… какой хотите. Что вы увидите на обложке? На самом крупном плане: главные герои этой страны – это какая-нибудь мамаша, которая сбросила своего ребенка с крыши или накормила своим грудным младенцем соседскую овчарку, или маньяк, изнасиловавший, а потом зарезавший и съевший восемьдесят пять детей… и все в таком роде.
Включите телевизор – и вы услышите новости: о том, как очередной священник изнасиловал ребенка в католической школе, или как ребе убил свою жену и расчленил ее тело, а кусочки распихал по всему саду под деревьями, а овчарки случайно вынюхали кости. Или как какой-нибудь ученик средней школы застрелил из пулемета десять своих одноклассников и пять учителей.
Посмотрите самые популярные их передачи: выходит герой дня, семнадцатилетний подросток, застреливший свою мать за то, что она не дала ему посмотреть любимое шоу. Мать хотела смотреть мыльную оперу, а сын бейсбол. Ни тот ни другая не уступали друг другу. Тогда подросток пристрелил свою мать, чтобы она не мешала ему смотреть бейсбол. Посмотрев свою передачу до конца, подросток позвонил в полицию и добровольно сдался.[6]
Вся страна в шоке. Это же надо, застрелить кого-то за такую мелочь, да не просто кого-то, а собственную мать! Этот феномен страшно интересует американцев. Идет длительное интервью с героем по одному из самых центральных каналов, в одном из популярнейших ток-шоу с известнейшим телеведущим: как и почему он это сделал? Так же о нем упоминают все новости дня на всех других каналах. Ничего более достойного американцы для своих новостей не находят!
Убивает меня не столько то, что в этой стране находятся такие дебилы, как этот подросток, который застрелил мать, сколько то, что из этих дебилов американцы делают героев. Хотя – стоит задуматься, почему именно в этой стране так много таких, как этот, больных на голову?
Мое твердое убеждение, что Сталин или даже Гитлер тускнеют в сравнении с подобными новостями, характерными только для Америки. Такой подросток может иметь место именно в Америке: это не случайное явление в этой стране, а закономерное. Однако эмигранты, выбравшие эту страну, не устают повторять про Сталина, угробившего сколько-то там миллионов людей, а того, что убивает меня здесь, в упор не видят.
Зачем мы приехали в этот Мир Уродства? Каким безумием руководствовались все эти десятки, сотни тысяч людей, бросивших свою родную, прекрасную страну ради этого Мира Уродства? Зачем мы сюда приехали???
Я оказалась напротив какого-то здания. Взгляд мой поразило удивительное зрелище. Прямо напротив меня располагался большой ресторан, где посетители чинно обедали, сидя за своими столиками.
Ничего в этом зрелище не было бы сверхъестественного (я уже привыкла к тому, как американцы смакуют еду), если бы через стеклянные окна второго этажа не был виден огромный тренажерный зал, где, в то время как на первом этаже народ, не спеша, наедал себе жир на бока, на втором – с таким же усердием, но уже более рьяно и отчаянно, занимался сжиганием набранных внизу калорий.
Феноменально смотрится эшелон выстроенных в ряд тренажерных машин, и на каждой машине с сосредоточенным лицом, полным решимости и целеустремленности, человек, до пота бегущий в никуда. Люди с сосредоточенными лицами, потные от прилагаемых ими усилий, бегут и бегут, бегут и бегут, а при этом стоят на том же самом месте. Этакое массовое безумие: ведь это не один человек занимается такой бессмыслицей, а толпища людей.
Огромный тренажерный зал, своим размером напоминающий аэродром, – лишь символизирует эту страну. Вся Америка помешана на похудании и, пытаясь сбросить лишние паунды, бежит в никуда. Бежит, потея от натуги, при этом остается на том же месте. И в прямом, и в переносном смысле: ведь что толку сбрасывать вес, если ты тут же снова побежишь в ресторан?!
А на третьем этаже (третьего этажа уже отсюда не видно, я чисто логически догадываюсь) – на третьем этаже они, наверно, зарабатывают деньги, чтобы платить на первом и втором этажах.
О великая страна Америка! Почему тебе непременно нужно бежать, стоя на месте? Почему нельзя бегать нормально, по парковой аллее, например? Или хотя бы просто по улице, на свежем воздухе? Почему все естественное тебе нужно непременно исковеркать, заключить в какую-то имитирующую естественный процесс неестественную копию?
Как же получилась, что у такой безумной страны так много поклонников?
Я должна собрать все силы. Я должна забыть обо всем на свете. Я должна стать машиной. Любой ценой – я должна одолеть этот английский!
Счетчик тикает. Боже мой! Мне уже двадцать лет! Двадцать лет! Где написанные шедевры?! Где хоть что-нибудь? Где хоть намек на то, что это когда-нибудь будет? Где хоть уж просто какая-нибудь человеческая профессия? Где самое важное, без чего даже громкие успехи мне не нужны, где Любовь?
Сотни тысяч людей эмигрировали из Советского Союза в Америку. Большинство из них живет в Нью-Йорке.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
«…Интересно положить под лупу любую человеческую жизнь и рассмотреть ее по атомам и молекулам. Затем взглянуть на полотно той же жизни с большого расстояния. Ведь жизнь человека, как живое растение: смотришь со стороны – как будто зеленый листок, а под микроскопом… совсем по-другому каждая клетка этого листка открывается…».