Опылители Эдема - [46]

— Братец, вы сами подставляете шею! — Хорошо, если у вас в полном смысле слова винтика не хватает, я вспомню, чего вы хотели, когда буду составлять рекомендацию для судьи… Всего хорошего, Халдейн. Завтра увидимся.

Пришедший ближе к вечеру Флексон внимательно выслушал отчет Халдейна и не удивился, когда тот рассказал ему о предложенном Брандтом подкупе.

— Так уж они работают, — сказал он, — между департаментами огромное соперничество. Его предложение было деловым. Он не настаивает, если вы его не принимаете. Возможно, у вас был шанс сорваться с крючка, но вы не позаботились об этом, значит, таково ваше решение.

Может быть, он проверял вас, чтобы посмотреть, не предадите ли вы собственный департамент. Если это так, то ваш ответ был правильным, потому что преданность своему департаменту доказывает, что ваша обусловленность bona fide — неподдельна.

Больше всего меня беспокоит Глендис. Психологи всегда настороже, когда дело касается криминальных наклонностей, и тот факт, что между вами установилось взаимопонимание, ничего не значит. Если бы он действовал открыто враждебно, вы оставались бы немы, и он никогда не смог бы оценить вашу личность. Может быть, вы слишком много наговорили, когда упомянули корабли Тартара. Я не знаю.

Как бы там ни было, это уже позади. Если вы их обработали, мне удастся обработать судью.

Попытайтесь хорошенько отдохнуть за ночь, — закончил Флексон, — увидимся утром в суде. Я работаю над одной сногсшибательной штуковиной, которая обеспечит благоприятные условия для заявления подсудимого о снисхождении. Если пожелаете, вы сможете свидетельствовать в свою собственную защиту, но не более чем отклонять пункты обвинения прокурора. А пока постарайтесь успокоиться. Полностью это вам не удастся, но у меня хорошие предчувствия о ходе предстоящего слушания.

Как ни странно, ночь Халдейн спал хорошо и долго не просыпался утром, пока его не разбудило выскочившее из подсознания воспоминание.

Он вспомнил, откуда знает имя Герлика. Его не было в ежегоднике Калифорнийского университета. Оно было в библиографии к прочитанной им книге по механике Фэрвезера. Это имя было в числе тех пятнадцати человек на Земле, которые полностью понимают теорему об одновременности.

Человек, которому он пытался покровительствовать, как дряхлому педагогу, был гениальным математиком.

Глава девятая

Шел моросящий дождь, когда автомобиль, в котором Халдейна везли на суд, влился в поток уличного движения, круживший по Гражданской Площади. Он глядел на бездельников, сгрудившихся, словно промокшие цыплята, на скамейках, и завидовал всем этим людям, у которых достаточно здравого смысла, чтобы не метаться в поисках укрытия от непогоды.

На Гражданскую Площадь здание суда выходило открытым всем ветрам, парящим над площадью фасадом с тонкими дорическими колоннами из розового пластмрамора. С переулка, куда была загнана машина, оно походило на мавзолей с единственной узкой щелью в центре — входом для заключенных.

Флексон, ожидавший в приемной, пристроился сбоку к своему клиенту.

— Готовя речь о снисхождении, я благодаря одному из ваших листков наткнулся на идею и стал рыться в примитивной литературе. Взяв за основу нашпигованную иностранными словечками защиту Леопольда и Леба по делу Уоррена Хастингса, я подкрепил ее Иоганнесбургским Посланием Линкольна. Если вы убедили присяжных, я справлюсь с судьей.

Халдейн, которого не переставало беспокоить запоздалое раскрытие личности Герлика, не разделял энтузиазма Флексона. Образы могли создаваться обеими сторонами, и если Герлик не был рассеянным маразматиком, которого изображал перед ним, то приходилось отдавать предпочтение старику как гораздо более искусному актеру.

Большинство зрителей в зале суда имели отличительные эмблемы коммуникаторов. Среди них был и Хенрик, выбросивший свою костлявую руку в знак пожелания удачи, когда Халдейн проходил мимо него по проходу между рядами.

— Ваш друг?

— Не совсем. Скорее доброжелатель. Он из «0бзервер».

— Она напечатала три статьи, все доброжелательные. Какой-то вздор слезливого братца.

— Он пытается подстелить мне соломку.

Зал судебных заседаний опускался под уклон к ровной площадке перед возвышением для судей, над которым господствовал вырезанный на деревянных панелях девиз: «Бог есть справедливость». Справа и слева из стен торчали небольшие трубки телевизионных камер, которые использовались во время судебных разбирательств, представляющих общественный интерес.

Как только они вошли в зал заседаний, конвой Халдейна — два дежурных чиновника — отстал, и Флексон повел его к одному из столов для юрисконсультов перед судейским возвышением.

— Прокурор, — сказал Флексон, — вон тот человек за столом слева, похожий на канюка. Это Франц III. Может быть, он попытается слегка поносить вас, чтобы компенсировать впечатление от рассказиков «Обзервер», но это что-то вроде сам режь — сам и ешь, пока не наскучит.

Он представит доказательства: показания Малколма, ленту записи, медицинское заключение и напоследок — вероятнее всего, не без драматического эффекта — испорченный микрофон.

Я представлю заявление обвиняемого, чтобы вовлечь судебное разбирательство в слушание аргументов в пользу снисхождения. Затем сделаю свое собственное заявление, а вам останется сидеть и слушать.