Опьяненные свободой - [9]

— Да, Город. Да, неестественно. Но не более, чем ваш Вышний Волочек. Квартиры не обмениваются, это собственность Города. Пожалуйста, хоть в ЮНЕСКО. И не продаются. Верю, что миллиардер, но не продаются. Нет, не слухи. Роботизация, вы правильно произнесли это слово. Что вы, я не смеюсь над вашей неграмотностью! Нет, не требуются. Шашлыки у нас делают в автоматических круглосуточных кафе. Верю охотно, что у вас вкуснее, но там — бесплатно. Нет, вы не сможете, еда у нас готовится без поваров, а с другими проблемами у нас профессора из института космического жизнеобеспечения разбираются, кстати, не очень успешно. Может, им консультант по шашлыкам и требуется… всего хорошего.

— Да, Город. Конечно, Орлиногнездск правильнее, но мы референдумом решили не ломать языки. Вот именно, все по закону. Нет, юристы нам не нужны. Пусть звучит так: нужны везде, кроме здесь. Таких нет и не нужно… а на то есть корпус командиров. Мы и следим за порядком. Мы же судим, и … нет не садим — выселяем на Сортировочную. Да, закон есть. Корпус командиров — спецподразделение космических войск. А как же, и звания, и год за три, как в полете… а спецназовскую подготовку пройдете? Упаси Боже, я даже слова такого не знаю — «издевательство»! По телефону не видно, какой у вас вес. Всего… желаю дожить до преклонных..

Надеюсь, вы уже увидели проблему? Вот именно: с автоматизацией, роботизацией инфраструктуры отпала потребность в большинстве профессий. Нам не нужны строители, водители, повара и доктора, технички, машинистки… а кто нам нужен, без кого мы задыхаемся и погибаем, тем и в столице неплохо. Жилье есть, а кому в нем жить? Светлому будущему еще надо соответствовать, вот в чем проблема. И висит она не где-то, а у меня на шее.

Телефоны дымят, во мне искрит, самые вежливые ответы уже начинаются с «какого черта?!», еще немного, и начну бить все, издающее звуки телефонного вызова.

От нервного срыва меня спасает тревога. За что люблю свою работу, так это за моменты истины, когда вот оно, Зло, а вот мы, командиры, к плечу плечо! Тревога!!!

Может, Город странен с обычной точки зрения. Но он удобен для нас, командиров, он обкатан, как надежная боевая машина. Он не что иное, как огромная крепостная стена, вся в норах, где мы и живем. Проникнуть туда без нашего согласия можно разве что на тяжелом танке. Но и на этот случай есть у командиров кое-что в запасе…

Тревога! Закрываются Золотые ворота, служебные люки и грузовой порт. Город герметично закупорен и готов ко всему.

Прыжком влетаю в боевую сбрую, проверяю спецсредства уже на ходу. Если жители Города ходят по коридорам и серпантинам, то командиры передвигаются по коммуникационным вертикалям. Делается это так: кодом открываешь люк, цепляешься подвеской к подъемнику, возносишь молитву Всевышнему, чтоб не оборвало чего, давишь кнопку — рывок! — вылетаешь на крышу ногами вверх! Настоящая катапульта, а ведь была когда-то заурядным подъемником.

Меня выбросило первым, и я сразу помчался к монтажному крану-пауку. Бывшему крану, естественно. После доводки он стал опускать и поднимать командиров с такой скоростью, что грешные души не поспевают за телами. Дежурный наблюдатель дал отмашку, и я практически упал с крыши.

На этот раз случилась настоящая заварушка, посерьезней семейной свары. Десятка два свирепых ребят старательно и жестоко били друг друга. Кое-кто уже лежал, но их пинали все равно. Меня они не испугались. Как всегда в таких случаях, при виде звериной злобы я растерялся, от этого разозлился на себя и чуть не пошел врукопашную на всех, где меня бы и затоптали. На их фоне я не смотрелся.

Я уже успел уложить ближайшего сдвоенной командирской дубинкой и принялся за следующего, когда пришла подмога. Из люка воздухозаборника стремительно выкатилась боевая пятерка Кузьмина. Снайпер группы Лена Елисеева шагом — шагом! — вышла на дорогу, вынула из заплечной кобуры шок-ружье и методично отстреляла бойцов. На нее обратили внимание, но дойти не смогли. Все же боевая пятерка — грозная сила. Мы столкнулись, и все перемешалось…

Мы их повязали, конечно. Как всегда, возбуждение накатило на меня после драки. Поздновато, чего там. Затряслись руки. Я огляделся, не видит ли кто. Кузьмин, отвернувшись, чистил об траву протекторы. Гафаров, неестественно бледный, менял Елене ленту в шок-ружье. Меланхоличный Володя Чученов вызывал в переговорник эвакуационную машину. Александра обходила повязанных, определяла на глазок размеры разрушений в организмах. Я пристроился подстраховать ее — уж очень серьезные попались на этот раз ребята.

Бойцы оказались из Сортировочной. Зачем-то приехали сюда на свои разборки, как будто ближе места не нашлось. Пришлось ждать милицейский наряд, чтоб передать груз и забрать путы — коллеги могли и не вернуть, они давно зарились на наши спецсредства, да мы не уговаривались. За это время очнулись все, сбитые шок-ружьем — считай, добрая половина.

— Вы хоть знаете, на кого дернулись? — поинтересовался один. — Вам жить теперь — до первого шага на Сортировочную. Постреляем!

Кузьмин одел протекторы и выдал оратору так, что тот упал, обливаясь кровью. После чего протекторы пришлось чистить снова.