Опус в красном - [8]

Что было бы, если никонианский Синод не озаботился бы столь вольготно обустроившимися на Выге раскольниками и не уполномочил бы своего верного пса - иеромонаха Неофита - возложить на Выгорецких отцов интеллектуальный оброк в виде ответов на 106 вопросов, касающихся богословского обоснования справедливости старообрядческого беспоповского толка? Нашлись бы те 105 свидетельств в защиту двуперстия, подтверждённые свидетельствами из древних книг? Надо полагать, история, как минимум, недосчиталась бы уже упоминавшихся выше "Поморских ответов" братьев Денисовых, а что сталось бы с самой Выгорецией? Приходится констатировать, что подрывная деятельность Разгласителя оказалась на руку директору маленького затерянного в лесах мирка ледяной свежести, хвойной ясности ума и каменной крепости веры.

Дух - един, но есть и нюансы, всевозможные сочетания которых дают общую картину Всецелого. Стало быть, их следует сложить и перебрать. Системный анализ реальности на предмет её модернизации и приспособления под себя. Соборная душа предполагает элемент сбора сопутствующих частей. Безоговорочное условие, при котором процесс "идёт", - вера. Нет ничего проще, чем поверить в ликвидность драгоценного металла, а вот поди ж ты уверуй в высокодоходность свинца и будет тебе золото, но вряд ли тебе оно пригодится, так как ты и сам станешь им. И если ты только того пожелаешь, то сможешь отлить свой сияющий нимб. Элементарная истина, известная и без всякого разглашения. Всё же лучше, когда вещи названы своими именами, разложены по полочкам и пригвождены каждая к своему смыслу. Разглашение есть ритуальный акт такого пригвождения, жёсткая и остающаяся ещё на кое-то время быть эмоция, желание, намерение, манифестация - астральная сущность, подобная тому, как в воздухе повисает звенящий звук удара молотка по шляпке гвоздя, а при наилучшем исходе - вылетает искра или остаётся вмятина. По сути, сам процесс письма, как закрепления за символами какого-то значения и создания из них некоего смыслового объекта в значительной мере уже и сам по себе является глубоко магическим ритуалом с вполне прозрачным механизмом действия. И будь то перо и чернила, печатная машинка или клавиатура - всё это так и останется лишь жалкими имитациями способа инициатического письма одновременного написания Богом своего супертекста и реализации потенциальности заложенной в него.

Что и говорить, а разглашённое сгодилось. И не только для того чтобы на учинённом Неофитом разглагольстве с честью дать ответы на якобы предъявленные возобличения. Да и славное вышло разглагольство! Процесс, однозначно, пошёл, и в обугленных сердцах Выгорецких депутатов, представших однажды в серое осеннее утро перед сердитым, в особенности - на собственную долю, Неофитом, задавшую ему очередную трёпку, осело немало карат золотого песка того самого свойства, что обычно обретается в тиглях и ретортах.

То было последнее моё прижизненное свидание с киновиархом Денисовым, когда в Выговской пустыни чествовали с триумфом вернувшихся с разглагольствования из Петровских заводов Андреева келейника Мануила Петрова и иконника Ивана Матвеева.

Как встречают отстоявших свою веру раскольников перед лицом врага в честном и правом интеллектуальном поединке? Да точно так же, как и всегда благоговейно и сдержанно. Испив с дороги чаю, депутаты расположились в келье киновиарха и, степенно поглаживая бороды, держали ответ перед своим общежитским большаком.

- Выдюжили, братцы, не посрамили благочестия нашего древлего! - ликовал киновиарх.

- Так, владыко, - угрюмо ответствовал Мануил - крепкий рябой мужик, в душе которого алхимические кошки уже вовсю скребли своими золотыми коготочками, - Вашими молитвами и разумением.

- Истинно, владыко, - подтвердил Иван - ещё совсем молодой парень с тонкими чертами лица, тоже принявший изрядную долю золотой пыльцы в Гайморовы пазухи15 - указывая на внушительную стопку бумаг "Ответов" Андрея и Семёна, - без них нам не сдюжить было б с этим мытарем...

- Я слышал, братья, уж больно лютовал Неофит? - энергично пустился в расспросы большак.

Но не тут-то было!

Так и есть. Я подсаживаюсь ему на плечо, и что-то жарко шепчу в вожделенный обитаемый киновиарший орган слуха:

- Так и есть!

Реальность кельи, а также всех находящихся в ней, стремительно уходит на второй план, и даже тельце самого владыки как будто бы замирает, осенним ночным заморозком сковывая важнейшие жизненные процессы, как то: дрожание глазного яблока, сокращения кишечника и болевые спазмы в области мочевого пузыря. Я ненавязчив и прессую время со всего лишь десятикратным индексом плотности - ровно на столько, на сколько понадобится для восприятия меня как зрительного образа-символа, знака. На этот раз - вопросительного:

- Неужели же вам в действительности интересен этот несчастный Неофит? Или же - признайтесь - вы всего лишь упиваетесь триумфом? Ведь так? Ну, признайтесь, владыко?

- Нечистый?! Вот тебе и раз... - обескуражен киновиарх, - И умеешь же ты удачно выбирать время...

- Бросьте, Андрей Дионисович - вы же знаете - время здесь решительнейшим образом не при чём. Я о вашем мытаре...