Опус в красном - [4]
- Здрав будь, Симеонушко, - приветствовал Андрей запыхавшегося брата, возникшего на пороге большаковской избы.
- И тебе здравия, Андрей Дионисович, - уважительно отвечал Семён, Беда, братик, смертушка у ворот. Трое служивых в санях на Выге-реке полегли. Разбойнички лиходействуют, черти окаянные.
- Эхма, мало ли гибели кругом, на всех крестов не напасёшься... отложив перо, говаривал киновиарх, - Всему свой черёд, да каждому своя доля отмерена.
- Упаси меня Господь от такой доли... - поспешно перекрестился младшoй.
- Крестись, Симеонушко, крестись. Крестное знамение - оно в любом горе подмога и в деле подспорье, - вставая и подпоясываясь кушаком, продолжал наставлять Андрей, - А доля - это уж кому сколько на небесах отмерено, а там-то уж знают, что кому причитается. Пишется мир, да золотыми буковами, каждый ничтожный помысел духа и продых тела. Да и читается тож. Так и складывается далее без конца и края речь исполинская.
- Стало быть, есть такой закон, по которому велено было проломить черепа этим трём?
- Есть. Таков промысел, заждались душ этих, вестимо. Много ли крови пролилось?
- Изрядно принял снежок. Смердит смертушка, да морозец её побивает!
- Ох, не к добру это, лешак её побери. Ведь не сдастся задаром, мздоимка бесова. Похороны ей да тризну подавай. Что ж, готовь оружию, братец, дадим лукавой укорoт. - подытожил владыко, уже полностью облачившись и выйдя в сени.
- Дадим, Дионисович, будет она тут у нас шастать без возмездия! подхватил Семён, надев рукавицы и проследовав вслед за братом.
б) Охота на смерть
и изобличение Разгласителя.
Охота на смерть.
Заложена в сани чалая лошадёнка, взяты с собой кирка и уступ. На дворе хмурый Выгорецкий полдень, почти неотличимый от сумерек. Оба Дионисовича понуро восседают в малых санях, влекомых сонным животным по заснеженной околице рукотворной киновии. Стараясь не разрушить тишину, никто из них не решается погонять лошадь, такое ощущение, будто она сама знает место назначения этой карательной экспедиции. Я облекаюсь слухом и незаметно подсаживаюсь к горе-карателям. Тёмные стволы деревьев во всю мочь стараются разнообразить скудный пейзаж, но он обречён и я в этом деле им не помощник. Природа - не моя стезя, хотя и много за что могла б быть благодарной. Как-никак, а прогресс ей свойственен тоже. Андрей молится, и вот уж путь не виден вовсе, заслонённый нечто гораздо более важным и даже как-то более существенным, нежели страх и сосущее под ложечкой неудовольствие. Границы сфер соприкасаются - поначалу как хрустальные шары, издавая нежный звон небьющегося стекла; в дальнейшем - цинически проникают друг в друга, гибко и влажно наслаждаясь обоюдным присутствием. Меня становится всё больше, но упрямый киновиарх никак не желает замечать этого. Не проблема: а для чего же ещё придуманы мембраны, улитки, молоточки и наковаленки? Тщательно укрытый от ветра, а - заодно - и звука, передо мной - вход в его тоннель, странное сочетание раковины и спирали.
О, как шумит вокруг хмельной полуденный мир! Куда уж тут морю с его маниакальным пристрастием к шипящим!
- Помилосердствуй! - наконец отзывается отзывчивое киновиархово сердце.
Это что? Это уже приятно. Но где вы видели милосердного беса? И я о том же. Я тут для того, чтобы искушать и соблазнять, не так ли? Предупреждал же - с меня всё и началось.
- Чем нынче радуют киновиархи? - я, как обычно, раскован и развязен, Кушали? Ах, не успели-с? Напрасно.
- Начинается, - глаголет незаходящее Выгорецкое солнце где-то во глубине собственной черепной коробки, - Преследуешь? И которую жизнь? Кому наушничать-то вознамерился?
- Помилуйте-с... Я вроде как и сам не последнее лицо...
- Повысили? Окладом доволен?
- Благодарствуйте... Однако, и вам за сношение с нечистым тоже кое-что причитается, не забыли?
- Как же... С тобой забудешь...
- Уж очень-то вы усердны в молитве, Андрей Дионисович. Слышат ли? Этак молоточком, да по наковаленке!..
- Кому надо - услышат.
- Это уж не извольте беспокоиться, - напропалую ехидничаю я, пожалуйте-с в юдоль печали, милейший.
- Подумать, так я из неё отлучался... - всё ещё пытается негодовать киновиарший орган-распределитель крови.
- Отлучались-отлучались! Хотя, тут вам не смерть и даже не посмертие, но уже кое-что.
- Тьфу, будь ты неладен! Всё бы тебе лясы точать. Приглашал - так впускай, что застыл как истукан? Что у нас на сегодня в меню?
Понятно? Я же говорил - во фрунт и всё такое мерси-с...
- Милости просимо, - говорю, - итак (№3): пункт первый - томление плоти. Не желаете ли?
- Проси.
Подают плоть.
- Вам как обычно, или чего особенного прикажете? Позабористей? Вы же знаете, постоянным клиентам у нас скидки...
- Уж прикажу, пожалуй...
Приказ следует незамедлительно.
Вообразите (не слышал ничего чуднее): представилось ему, будто бы плоть есть состарившийся свет. Натурально, седенький и впавший в младенчество престарелый Бог. Кряхтящий, с варикозом вен, ожирением и отложением солей в суставах. И будто бы мир наш как раз и приютился в одном из таких эпицентров его застарелой боли. Но в силу своего маразма не осознаёт того.
После школы он перепробовал множество профессий, но ни одна не устраивала на все сто. Некоторое время выполнял мелкую работу в одном из офисных муравейников, но кому такое понравится? Потом поступил на службу в автомастерскую, но вскорости бросил и это занятие и начал присматриваться к чему-нибудь другому. Кое-кто из совета приходской общины обратил на него внимание. Ему предложили место…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Богомил Райнов – болгарский писатель. Он писал социальные повести и рассказы; детективно-приключенческие романы, стихи, документально-эссеистические книги, работы по эстетике и изобразительному искусству. Перед вами его книга «Элегия мертвых дней».
«Седьмая жена» – пожалуй, самый увлекательный роман Ефимова. Это удивительный сплав жанров – философского и приключенческого. Темп, и событийная насыщенность боевика соединены с точным и мудро-ироничным пониманием психологии отношений Мужчины с Женщинами. Американцы и русские, миллионеры и люмпены, интеллигенты и террористы, и в центре герой – муж семи жен, гений страхового бизнеса Антон Себеж, отправляющийся в смертельно опасное путешествие за своей дочерью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.