Опус в красном - [3]

Шрифт
Интервал

А вот и обещанная оказия. Выйдя на дорогу, Семён вновь ощутил тот знакомый холодок внутри, который вызывает в нём очередная встреча со смертью. Эх, стоило только помянуть горбатую, а она тут как тут, думал он, гладя на три растерзанных трупа, валявшихся тут же на тракте рядом с разорённым обозом. Государевы люди - видно было по пропитанным красною жижицей ермолкам и расшитым шапкам. Колотые раны. Рассечённые головы. Лошадей нигде не видно - увели лихие люди. Да и люди ли? Осенив себя троекратно двумя перстами, Семён опрометью бросился бежать в скит за подмогой.

Три ветхие душонки. Мне было всё как-то недосуг заниматься ими, да и не в моей это компетенции. Помню только, что страх искалечил их так, что долго не могли решить, по какому ведомству кого направить. В итоге направили всех в приёмник-распределитель - там разберутся, мытари у нас отменные. Но что примечательно - ни у одного из убиенных не было и представления о том, что с ними случится дальше. Ни малейшего. Пустота. Тупая стена страха. А вроде бы люди грамотные, православные, кресты вот носят. И умерли, можно сказать, в ратном подвиге. За казённое добро. Славная смерть. А как умирают их клирики - батюшки, да храмовники? Это ж загляденье просто! И помолятся, и причастятся, и ручки сложат - в полной уверенности в том, что ждут их не иначе как на небесах; не менее, чем архангелы с трубами, а не черти с вилами. Су-е-ве-ри-е. Махровое. Вот и поверяй им потом откровения. Ну да ладно. Скорбны дела наши, прости Господи.

"Вот она, наша славная Выгореция!" - заиграло Симеоново сердчишко при виде доброго десятка тесовых крыш с резными наличниками над плотным частоколом, будто бы в точности сошедших с лубочных картинок, обычно изображающих это чуднo, на византийский манер названное старообрядческое поселение, а не бывших их исконным прообразом. Это ли было важно ему, пятками вдруг ощутившему родное тепло, едва выбравшись на простор из по-зимнему коварного бурелома? Шумно распахнулись ворота на кованых завесах, и вот уже в грудь его упёрлись лапы дворовой псины, и жаркий язык прошёлся по студёному лицу.

- Трезор! Будет тебе, вот окаянная скотинка! - ласково трепля взъерошенную холку собаки, улыбаясь, приговаривал Семён, крестясь и приветствуя издали Выгорецкую братию.

Киновиарх Андрей, директор его, Симеонова, мира, общежитский большак, духовный отец, владыко и генерал местной киновии в едином лице, по своему обыкновению, в этот утренний час пребывал в своей келье и был занят письменным делом. Его род, происходивший из князей Мышецких, восходил аж к Рюриковичам, что, впрочем, вряд ли было известно самому потомку, да и не очень-то и интересовало его. Киновиарх был поглощён. Поглощён полностью, без остатка двумя вещами: собственно, самими вещами - хозяйством, землёй, строительством, торговлей; и -страстью к учёности. Что касается последнего, то он даже предпринял как-то вылазку в стан врага - Киевскую семинарию и отучился в ней не один курс риторике, философии и теологии. Оно и верно чтобы противостоять неприятелю, нужно знать его, что и было блестяще продемонстрировано в "Поморских ответах". Относительно же обрастания материей, директор мира помышлял так: "Что человек? Разумная тварь. Раз так, то и заботиться она должна о душе, но всенепременно сообразуясь с телом. А что нужно телу? Тепло, пропитание, чистота. Вот и сходят поты наши праведные да грубеют руки в повседневной схватке с Марьей Маревной и Кощным царством. Стало быть, мы должны быть сильны и мудры, дабы выстоять вплоть до смертного часа".

Занятные люди эти киновиархи, владыки, правители, царьки и короли всех этих подведомственных мне рас и времён. Как говорится, что в могилу не унесёшь, тем память о себе оставишь. А власть, она завсегда в сласть, будь ты хоть "мудрости многоценное сокровище", "сладковещательная ластовица и немолчные богословские уста", хоть леший. Но киновиарх наш - по всеобщему прозванию - предпочитал быть первым, Семён - вторым, а леших и так пруд пруди - в лесу шагу не ступнуть без их знаков в пути. Умел бы кто разбирать эти знаки, складывать по слогам во всеобщую картину мира. Бабочка не взмахнёт крылом, улитка не пошевелит рожками без сотворения последствий для всего и для тебя лично. Но, раз есть мир, найдётся и его директор, уж будьте покойны. Малый в малом, большой в большом. Кто-нибудь обязательно сочтёт все причитающиеся ему на пути к своей стезе знаки и символы, лукаво разбросанные то там, то сям; хрустнет ли веточка, ёкнет ли сердчишко, дрогнет ли звезда он обязательно прислушается к миру, а, прислушавшись и сделав выбор сообразно услышанному, займёт вакантную должность, причём не где-нибудь, а обязательно где-то за пазухой у и так переполненного подобными соискателями Христа. Не велика беда, что однажды кому-то уже не останется там места. Что ж, тщательнее надо было прислушиваться. Не забудьте также и о судьбе, да и мужество какое-никакое не повредит: не всегда же путь усыпан лепестками роз - валунов и булыжников тут в преизбытке. Так и подвизался Андрей большаком в филиале Господа, и, как струится тот всегда и во всём, в каждый миг обегая и инспектируя своё малейшее творение, тем самым подтверждая и освящая его бытие, так и владыко - неуёмное Выгорецкое сердце, его собственное внутреннее светило, - опекал подотчётный домен быстротечной реальности, участвуя и наставляя братию во всех духовных и хозяйственных делах общежительства.


Рекомендуем почитать
Развязка

После школы он перепробовал множество профессий, но ни одна не устраивала на все сто. Некоторое время выполнял мелкую работу в одном из офисных муравейников, но кому такое понравится? Потом поступил на службу в автомастерскую, но вскорости бросил и это занятие и начал присматриваться к чему-нибудь другому. Кое-кто из совета приходской общины обратил на него внимание. Ему предложили место…


Спасение ударной армии

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Серое небо асфальта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дорога в Санта-Крус

Богомил Райнов – болгарский писатель. Он писал социальные повести и рассказы; детективно-приключенческие романы, стихи, документально-эссеистические книги, работы по эстетике и изобразительному искусству. Перед вами его книга «Элегия мертвых дней».


Седьмая жена

«Седьмая жена» – пожалуй, самый увлекательный роман Ефимова. Это удивительный сплав жанров – философского и приключенческого. Темп, и событийная насыщенность боевика соединены с точным и мудро-ироничным пониманием психологии отношений Мужчины с Женщинами. Американцы и русские, миллионеры и люмпены, интеллигенты и террористы, и в центре герой – муж семи жен, гений страхового бизнеса Антон Себеж, отправляющийся в смертельно опасное путешествие за своей дочерью.


Воронья Слобода, или как дружили Николай Иванович и Сергей Сергеевич

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.