Опрокинутый горизонт - [51]

Джош собрал небольшой чемодан, не реагируя на просьбы Хоуп сознаться, куда он ее везет, и даже на обещание стриптиза в обмен на согласие все рассказать. Собирая вещи, она не обнаружила на полках некоторых предметов с барахолки и спросила у Джоша, куда они подевались, но тот отвечал уклончиво.

Выехав под конец дня, они взяли курс на юг.

Хоуп поняла, куда они направляются, только в Кейп-Коде, у парома, перевозившего машины на Нантакет.

Во время трехчасового плавания Хоуп немного помучилась от морской болезни.

– Меня всегда укачивало! – заверила она Джоша, чтобы он не пугался.

Они вышли из каюты и стали жадно глотать морской воздух. Хоуп провожала взглядом удалявшийся берег и махала рукой, прощаясь с Бартом. Она твердо решила оставить его на берегу, как старый носок.

Вдали над волнами метались чайки, такие маленькие, что их можно было принять за лепестки цветущей вишни, порхающие на ветру над безмятежными водами реки Чарльз.

Нантакет оказался восхитительным островом, его красота превзошла все ожидания Хоуп. Джош снял комнату в коттедже у порта. Хоуп заявила, что уходящие в воду сваи, на которых стоит коттедж, придают ему ленивый вид.

Они тщательно изучили туристический буклет, оставили вещи в комнате и пошли гулять. Хоуп непременно хотела посетить все три маяка острова, поэтому они не тратили время зря. Первым в ее списке был маяк на мысе Брант с узкой деревянной галереей наверху. Деревянным был и весь маяк – приземистый, простой, но впечатляющий. Он выглядел не таким одиноким, как маяк с красной полосой на мысе Санкат. Третий маяк, на мысе Грейт Пойнт, показался Хоуп менее изящным: он был пузатый, обшитый шершавыми досками.

Ближе к вечеру они устроились в баре, подальше от сцены, на которой играл джаз, чья известность вряд ли могла выйти за эти стены.

Джош заказал пиво. Хоуп засомневалась: вдруг Барт станет возражать, чтобы она последовала примеру Джоша? Когда тот отлучился, она позволила себе заслуженный глоток и осталась довольна.

Джаз заиграл «Я так и останусь мертвым» Дэмиена Джурадо, и это заставило Хоуп улыбнуться. При желании, даже совсем небольшом, можно в чем угодно вокруг найти повод для веселья.

– Ты веришь в жизнь после смерти? – спросила она, когда певец дал петуха, переходя к припеву, давшему название песне.

– Бывает, когда я ее по-настоящему боюсь.

– Ты боишься смерти?

– Твоей, – уточнил Джош, верный своему обещанию всегда говорить ей только правду.

– Давай начистоту. Я умру, милый Джош.

У меня будет перед тобой по крайней мере одно преимущество: если жизнь после смерти действительно существует, то я начну ее очень молодой, не то что ты – ты войдешь, припадая на ногу, поскольку будешь старым.

– Почему ты думаешь, что я умру стариком?

– Потому что жизнь прекрасна и мой тебе приказ – жить!

– Мы поклялись не врать друг другу, помнишь? С сожалением докладываю, что без тебя жизнь станет мерзкой и у меня не будет ни малейшего желания тебя слушаться.

– Придется, никуда не денешься. Но, пока мы здесь, я запрещаю тебе думать о таких вещах, слышишь?

– Четко и ясно.

Хоуп смело сделала большой глоток пива, молясь про себя, чтобы певца свалил обширный инфаркт и он не допел песню до конца. Впрочем, хватило бы и растяжения голосовых связок.

– Тебе бы съездить его проведать, – проговорила она, переводя взгляд на Джоша. – Скоро твой отец станет единственным близким тебе человеком. Сделай первый, самый трудный, шаг, а остальные будут легче, ты и не заметишь.

– Не ты ли говорила, что, пока мы здесь, такие мысли под запретом?

– Хорошо, – покорно согласилась Хоуп, – дождемся конца этой песни. Если он еще раз затянет свой припев, ты станешь свидетелем небывалого полета пивной кружки. Ты продумал план на сегодняшний вечер?

– Тебе все еще хочется в рыбный ресторан?

– Я готова слопать краба прямо в панцире, лишь бы больше не слышать этого субъекта!

Они возвращались к себе в коттедж пешком через весь городок. Другим концом улица упиралась в пляж. Хоуп пожалела, что не оказалась здесь в июне, до возвращения Барта, задолго до заката. Но, опомнившись, она подумала, что пламенеющее над золотым пляжем солнце – всего лишь банальная открытка, а в их путешествии на Нантакет каждая секунда должна быть особенной.

– Да здравствует осень! – торжественно воскликнула Хоуп и поспешила чмокнуть удивленного Джоша в щеку. – Не волнуйся, милый Джош, я найду взаимопонимание сама с собой.

Вернувшись, она сбросила одежду и пошла принимать душ. Высунув из-за занавески голову, она привлекла внимание Джоша к своей вызывающей наготе; иными словами, она дала ему полминуты на то, чтобы к ней присоединиться, разрешив даже остаться в носках на случай, если избавление от джинсов займет слишком много времени.

Перед выходом она заметила про себя, что он мог бы накинуть пиджак, ведя ее на романтический ужин на острове. Она, например, сообразила захватить сюда чудесное черное платье, в которой казалась себе более высокой: черное, говорят, удлиняет силуэт. Она на всякий случай уложила его в дорожную сумку: предусмотрительность не помешает, когда любимый предлагает устроить уик-энд в разгар недели. Поэтому, видя, как он натягивает джинсы и свитер толстой вязки, она погрустнела.