Опричник - [3]
Князь Жемчужный
Понимаю, понимаю. (Вынимает из-за пазухи кису с деньгами и дает ему.) Уговорное. Теперь можно?
Дьяк Подседина
Благословясь, возьми. (Отдает бумагу и берет кису.) Что у тебя, голубчика, так руки-то трясутся?.. Видно, не привычен. На наше б дело не годился. И то примолвить, покойник был тебе задушевный.
Князь Жемчужный
Беру только свое назад. Ведь ты же сам писал: дед Морозова завладел у моего деда десять дворов.
Дьяк Подседина
Ну, что об этом! (Прячет кису за пазуху.) Чай, верно?
Князь Жемчужный
Вот тебе свидетель (показывает на небо). А подлинная духовная запись?
Дьяк Подседина
Ахти, я, худородный! память стариковская оставила дома... Ну, да кстати, на записи-то и сочтем твою верность... Тут же кстати принесешь и стопочки две серебряные. Так мы тебе и остатками Морозова будем кланяться. (Слышен стук у дверей.) Кто-то стучится.
Князь Жемчужный
(прячет бумаги в стол и отворяет дверь)
Кто там?
Те же и дворецкий.
Дворецкий
(поклонившись в пояс)
Боярин Молчан Семеныч Митьков чествует тебя, господине, и прошает видеть твои ясные очи.
Князь Жемчужный
(радостно)
(Про себя.) А! с сватовством! Кстати кончил с дьяком.
(Дворецкому.) Просим жаловать. Да вели кравчему подать оловянник меду и стоп. Чтоб в меду, как на небе в морозную ночь, прыгали звезды от холоду.
(Дворецкий, поклонившись, уходит.)
Князь Жемчужный и дьяк Подседина.
Князь Жемчужный
Мы с тобой простимся покуда! Вечерком, на закате солнышка, зайду к тебе, мой милостивец.
Дьяк Подседина
(берет шапку)
Яко золотое солнце кончает свой щедролюбивый путь и рассчитывается с землею, так и мы с тобою повершим свое дельце, обильное щедрыми дарами.
(У дверей про себя.) Молчан Семеныч Митьков?.. О! с этим витязем не дай Бог повстречаться на путях неправды! Каков час, изломает тебя, как медведь.
(Уходит.)
Князь Жемчужный
(один)
Князь Жемчужный и Молчан Митьков.
Mитьков
Князь Жемчужный
(Кравчий приносит оловянные и стопы, ставит на стол и уходит.)
Митьков
Князь Жемчужный
Митьков
(взявши стопу)
(Выпивает.)
Князь Жемчужный
Митьков
Князь Жемчужный
Митьков
Князь Жемчужный
(Подает стопу и кланяется.)
Митьков
(откланивается)
Князь Жемчужный
Митьков
Князь Жемчужный
(Озирается по сторонам.)
Митьков
Князь Жемчужный
(тихо)
Митьков
События «громового 1812 года» послужили переломным моментом в жизни и творчестве Лажечникова. Много позже в автобиографическом очерке «Новобранец 1812 года» (1858) Лажечников расскажет о том, какой взрыв патриотических чувств вызвало в нем известие о вступлении французов в Москву: оно заставило его бежать из дома, поступить вопреки воле родителей в армию и проделать вместе с ней победоносный путь от Москвы до Парижа.И.И.Лажечников. «Басурман. Колдун на Сухаревой башне. Очерки-воспоминания», Издательство «Советская Россия», Москва, 1989 Художник Ж.В.Варенцова Примечания Н.Г.Ильинская Впервые напечатано: Лажечников И.И.
И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.
В историческом романе известного русского писателя И.И. Лажечникова «Последний Новик» рассказывается об одном из периодов Северной войны между Россией и Швецией – прибалтийской кампании 1701–1703 гг.
И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.
Иван Иванович Лажечников (1792–1869) широко известен как исторический романист. Однако он мало известен, как военный мемуарист. А ведь литературную славу ему принесло первое крупное произведение «Походные записки русского офицера 1812, 1813, 1814 и 1815 годов», которые отличаются высоким патриотическим пафосом и взглядом на Отечественную войну как на общенародное дело, а не как на «историю генералов 1812 года».Сожженная и опустевшая Москва, разрушенный Кремль, преследование русскими отступающей неприятельской армии, голодавшие и замерзавшие французы, ночные бивуаки, офицерские разговоры, картины заграничной жизни живо и ярко предстают со страниц «Походных записок».
Роман «Колдун на Сухаревой башне» (фрагмент опубл. в 1840) о фельдмаршале Я. В. Брюсе, слывшем чернокнижником, остался незавершенным. Возможно, этому способствовала необычная эпистолярная форма (фрагмент романа представляет четыре письма известных исторических лиц), которая не давала возможности проявиться излюбленной субъективно-лирической манере повествования писателя, сковывала его. Однако и эта единственная глава несостоявшегося романа, написанная живо и увлекательно, заслуживает внимания читателя, как, например, заслуживает его фрагмент неоконченного романа Пушкина «Арап Петра Великого».