Опричник - [3]

Шрифт
Интервал

Князь Жемчужный

Понимаю, понимаю. (Вынимает из-за пазухи кису с деньгами и дает ему.) Уговорное. Теперь можно?

Дьяк Подседина

Благословясь, возьми. (Отдает бумагу и берет кису.) Что у тебя, голубчика, так руки-то трясутся?.. Видно, не привычен. На наше б дело не годился. И то примолвить, покойник был тебе задушевный.

Князь Жемчужный

Беру только свое назад. Ведь ты же сам писал: дед Морозова завладел у моего деда десять дворов.

Дьяк Подседина

Ну, что об этом! (Прячет кису за пазуху.) Чай, верно?

Князь Жемчужный

Вот тебе свидетель (показывает на небо). А подлинная духовная запись?

Дьяк Подседина

Ахти, я, худородный! память стариковская оставила дома... Ну, да кстати, на записи-то и сочтем твою верность... Тут же кстати принесешь и стопочки две серебряные. Так мы тебе и остатками Морозова будем кланяться. (Слышен стук у дверей.) Кто-то стучится.

Князь Жемчужный

(прячет бумаги в стол и отворяет дверь)

Кто там?


Явление IV

Те же и дворецкий.


Дворецкий

(поклонившись в пояс)

Боярин Молчан Семеныч Митьков чествует тебя, господине, и прошает видеть твои ясные очи.

Князь Жемчужный

(радостно)

(Про себя.) А! с сватовством! Кстати кончил с дьяком.

(Дворецкому.) Просим жаловать. Да вели кравчему подать оловянник меду и стоп. Чтоб в меду, как на небе в морозную ночь, прыгали звезды от холоду.

(Дворецкий, поклонившись, уходит.)


Явление V

Князь Жемчужный и дьяк Подседина.


Князь Жемчужный

Мы с тобой простимся покуда! Вечерком, на закате солнышка, зайду к тебе, мой милостивец.

Дьяк Подседина

(берет шапку)

Яко золотое солнце кончает свой щедролюбивый путь и рассчитывается с землею, так и мы с тобою повершим свое дельце, обильное щедрыми дарами.

(У дверей про себя.) Молчан Семеныч Митьков?.. О! с этим витязем не дай Бог повстречаться на путях неправды! Каков час, изломает тебя, как медведь.

(Уходит.)


Явление VI

Князь Жемчужный

(один)

Грызет червяк... да это с непривычки:
Обетами, пирами заморим.
Бояться нечего: закон скрепит!
Живых обманем, мертвые не встанут.
Отдай, вишь, я Морозову Наталью:
Так с нею и добро ее отдай!
С чем я останусь? В мир идти с сумой?..
Нет! будь, как сделано. За Митькова отдам:
Старик и без приданого возьмет.
Богатый, я и сам на молодой
Женюсь. Кому не хочется пожить
Богато с молодой женой?.. Напрасно,
Червяк, грызешь! беру назад свое...
Вольно же было деду оплошать!

Явление VII

Князь Жемчужный и Молчан Митьков.


Mитьков

Здорово, князь! с весенним красным днем,
Господь тепло и милость посылает.

Князь Жемчужный

Кто милость Божию приносит в дом,
Тот и в осенний день гость светлый. Просим,
Садись поближе, здесь.

(Кравчий приносит оловянные и стопы, ставит на стол и уходит.)

Чай, жарко? Путь далек.

Митьков

Порядком!

Князь Жемчужный

      На тебя стопа любая
Так ласково глядит! Янтарный мед
Ей-ей, и прямо с пылу ледника!

Митьков

(взявши стопу)

Будь здравьем свеж, хозяин дорогой.
И с дочкою своей единородной,
Как бодр и свеж твой искрометный мед!

(Выпивает.)

Князь Жемчужный

Благодарю, Молчан Семенович!
Ну, что скажи, как милует Господь?

Митьков

Пока живу под щедрой благодатью
Его.

Князь Жемчужный

   Что делается богатым вам!

Митьков

Ведь я сказал пока. Ты знаешь сам:
Кто в наше время силен и богат?
Мы земщине с тобой принадлежим,
И в этот час, как говорю с тобой,
Быть может, в этот самый миг лукавый
Опричники ворвались в кладовые
Твои.

Князь Жемчужный

    Мои?.. О, Господи помилуй
Нас от беды!.. Ты радостный ведь гость,
Молчан Семенович, не вещий вран...
Мои?.. Опричникам плачу исправно
По силе дань. Да что об этом говорить!
Беда чужая — не смола, не льнет.
Пока нам хорошо живется, поживем!

(Подает стопу и кланяется.)

Прошу еще прикушать на здоровье!

Митьков

(откланивается)

Уволь, князь. Мед твой крепок, мутит разум
И распложает речь, а мне теперь
Грешно словечко даром уронить.

Князь Жемчужный

На волю отдаю твою, желанный.

Митьков

Ты начал ласково, так и дослушай.
Есть у тебя сокровище в дому:
Не бархат золотой, слепит что очи;
Не камень самоцвет с лучом огнистым;
Но перед ним и жаркий аксамит,
И царской ризницы все самоцветы —
Как перед Божьим солнышком свеча!
Я знаю, нет ему цены; но я...
Прости, князь, дерзости моей великой...
Желаю быть его купцом. Не серебро,
Не злато за него я предлагаю,
Но самого себя... коль непротивен.

Князь Жемчужный

Ты правду говоришь, гость дорогой,
Есть у меня сокровище в дому.
Расстаться с ним как бы с душой расстаться;
Но вечно хоронить его нельзя.
Кто знает! ныне времена лукавы:
Ловцы как раз проведают об нем:
Не с честью доброму купцу отдашь
В дому Пречистой Матери...

(Озирается по сторонам.)

Митьков

               Утащут
Кромешники под воровской полой...
Ты знаешь, счет давно уж потеряли
Девицам честным и женам боярским,
Которые нашли позор и смерть
В проклятой слободе...

Князь Жемчужный

(тихо)

            Остерегись,
Молчан Семенович!.. дворчане наши
Все куплены; словечко невпопад, —
И может повести тебя на плаху!..

Митьков

Да, я забыл, что ныне стены слышат,
Не только что чужих, боишься кровных;
В семье своей предателя ты ждешь...
Когда извечные бояре наши
Торгуют совестью, в слугах подавно
Как нам изменников не ожидать?
Везде нас сторожит метла ловцов;
А душу христианскую смести
Ей в тьму кромешную — что сор поганый!..
Но мы об агнце чистом говорили

Еще от автора Иван Иванович Лажечников
Новобранец 1812 года

События «громового 1812 года» послужили переломным моментом в жизни и творчестве Лажечникова. Много позже в автобиографическом очерке «Новобранец 1812 года» (1858) Лажечников расскажет о том, какой взрыв патриотических чувств вызвало в нем известие о вступлении французов в Москву: оно заставило его бежать из дома, поступить вопреки воле родителей в армию и проделать вместе с ней победоносный путь от Москвы до Парижа.И.И.Лажечников. «Басурман. Колдун на Сухаревой башне. Очерки-воспоминания», Издательство «Советская Россия», Москва, 1989    Художник Ж.В.Варенцова  Примечания Н.Г.Ильинская Впервые напечатано: Лажечников И.И.


Басурман

И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.


Последний Новик

В историческом романе известного русского писателя И.И. Лажечникова «Последний Новик» рассказывается об одном из периодов Северной войны между Россией и Швецией – прибалтийской кампании 1701–1703 гг.


Ледяной дом

И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.


Походные записки русского офицера

Иван Иванович Лажечников (1792–1869) широко известен как исторический романист. Однако он мало известен, как военный мемуарист. А ведь литературную славу ему принесло первое крупное произведение «Походные записки русского офицера 1812, 1813, 1814 и 1815 годов», которые отличаются высоким патриотическим пафосом и взглядом на Отечественную войну как на общенародное дело, а не как на «историю генералов 1812 года».Сожженная и опустевшая Москва, разрушенный Кремль, преследование русскими отступающей неприятельской армии, голодавшие и замерзавшие французы, ночные бивуаки, офицерские разговоры, картины заграничной жизни живо и ярко предстают со страниц «Походных записок».


Колдун на Сухаревой башне

Роман «Колдун на Сухаревой башне» (фрагмент опубл. в 1840) о фельдмаршале Я. В. Брюсе, слывшем чернокнижником, остался незавершенным. Возможно, этому способствовала необычная эпистолярная форма (фрагмент романа представляет четыре письма известных исторических лиц), которая не давала возможности проявиться излюбленной субъективно-лирической манере повествования писателя, сковывала его. Однако и эта единственная глава несостоявшегося романа, написанная живо и увлекательно, заслуживает внимания читателя, как, например, заслуживает его фрагмент неоконченного романа Пушкина «Арап Петра Великого».