Оппозиция его Величества - [29]

Сабанеев имел четкие представления о том, как должно жить, о своих обязанностях, и следовал им неуклонно, мало обращая внимания на последствия своего независимого поведения: «Правила его честны и непоколебимы». Царь его не жаловал. Корпус он получил не лучший — две дивизии (некомплектные) в самой глуши; правда, в случае войны с турками, знатоком которой был Сабанеев, он оказался бы в авангарде. Первые его впечатления по вступлении в должность очень похожи на ермоловские «кавказские». Картина ужасна: голодающее войско, где секут до смерти за украденную курицу, где командиры обкрадывают подчиненных на всякой мелочи, где солдат мучает не только климат, но и начальство. Казармы «проклятые, мерзкие, сырые, нездоровые», «продовольствие было плохо и не могло быть иначе… Новый порядок продовольствия ничем не лучше старого», ротные командиры негодны, хорошие полковые командиры разоряются, потому что содержат полки за свой счет, а негодяи наживают деревни «за счет солдатского брюха», постоянные злоупотребления на всех уровнях, казнокрадство, «тиранство» по отношению к солдатам. Военно-судная часть запущена до крайности. Аудиторов не хватает, в полках выбрать не из кого, а те, что есть, никуда не годны «по совершенному незнанию своего дела, и часто бывают такие судопроизводства, что ужасно. Дел судных тьма», и почти каждое приходится пересматривать дважды, а то и трижды, «потому что как решение, так и самое производство дела ни на что не похоже». В корпусе не хватает даже писарей.

Уже 24 октября 1816 г. Сабанеев отдал приказ по корпусу, в котором ставилась задача подготовки к царскому смотру в 1817 г. Но основная часть приказа посвящена обязанностям должностных лиц и порядку службы, как его понимал Сабанев. Этот документ очень интересен, ибо дает представление не только о взглядах последнего на армейскую жизнь, но и о том, как шла служба на самом деле. Сабанеев требует, в частности, чтобы ротные командиры еженедельно осматривали все квартиры роты, обращая внимание прежде всего на «чистоту и опрятность солдат, яко главнейший предмет к соблюдению их здоровья», затем на содержание амуниции, на точное исполнение отданных приказов и на поведение солдат. Младшие командиры не могут сами наказывать солдат, а должны докладывать об их проступках ротным. Последние наказывают «за неопрятность, пьянство, небережливое содержание амуниции, самоуправство и непозволительное обхождение с хозяевами и прочие сему подобные поступки, почему и наказание должно быть весьма умеренное, клонящееся единственно к исправлению виновного». Но ротный командир не имеет права наказывать солдат за «воровство, самовольную отлучку, утрату амуниции, особенно же за неповиновение старшему младшего и командиру, и самомалейшую умышленную грубость и прочие сему подобные преступления», а должен докладывать полковому командиру, который и принимает решение. Далее в приказе идут мысли, уже знакомые нам по докладной Воронцова Александру I: наказание, несоразмерное вине, и несправедливо, и вредно для службы, оно портит «доброго солдата» и не исправляет «злодея». Сабанеев выражает надежду, что все его подчиненные хорошо понимают различие между «справедливою строгостию и безрассудною жестокостию». Он уверен, что никто из них не захочет по своей воле «быть тираном того почтенного сословия, на груди коего основаны безопасность престола и отечества, да и собственная польза» каждого из офицеров и генералов. «За вину наказание, за преступление казнь»; наказание — во власти командира, казнь — во власти закона, «следовательно нет нужды ни в жестокости, ни в послаблении»[79].

Созвучность мыслей Сабанеева и Воронцова не удивительна, и не только потому, что они давно и крепко дружили, а потому, что их взгляды на военную службу практически совпадали.

Как и Ермолов, Сабанеев был удручен состоянием офицерского корпуса. Это постоянный предмет его переживаний: «Офицеров почти нет. Если выбросить негодных, то пополнять будет некем. Какой источник? Из корпусов (кадетских — М. Д.) и от производства унтер-офицеров? Что за корпуса! Что за народ, идущий служить в армию унтер-офицерами? Из 1000 один порядочный», — пишет он Киселеву в 1819 г. В другом письме он говорит: «Кто управляет ротами? Такие офицеры, которые ничего, кроме ремесла взводного командира не знают, да и то плохо; которые ни своих обязанностей, ни солдатских не ведают… Большая часть офицеров, бывших в прошедшую войну, или оставили службу или поднялись выше достоинств своих. Чего же ожидать должно?»[80]

Сабанеев, однако, не ограничивался сетованиями. Уже с осени 1816 г. он начинал разрабатывать специальный «курс военных сведений для унтер-офицеров», а через год пишет Воронцову, что составил проект «о учреждении при корпусах военных училищ и кадетских рот», которые ничего не будут стоить казне. Проект он представил царю. Сабанееву мешало отсутствие помощников, у него не было типографии. Но 24 декабря 1817 г. он писал Воронцову, что на основании этого проекта открыл военную школу, причем курс наук составил сам. «Охотно учатся молодые люди, и охотно отдают служащие у меня в корпусе бедные люди. Буду принимать и посторонних, но, разумеется, с заплатою в пользу неимущих воспитанников».