Опоздавшие - [90]

* * *

И вот оно случилось.

– Девочки, смотрите! – позвала Сара.

Все «мурашки», от корня до макушки, одна за другой медленно раскрывались, словно взрезанные невидимыми ножницами.

– Тсс! – шикнула Абби, хотя никто не проронил ни слова.

Из разрезов появлялись лепестки.

– Прямо как «Фантазия»! – сказала Рут, вспомнив мультфильм, на который в детстве ее водил отец.

Неказистый зеленый кактус оживал, покрываясь бледно-розовыми цветками.

Воздух загустел от пьянящего аромата.

Вся троица хором охнула.

– Как красиво! – проговорила Рут.

Один великолепный розовый цветок размером с голову младенца медленно закрылся.

– Боится нас, – сказала Абби. (Она станет поэтессой и всю жизнь будет стараться воспроизвести восторг, охвативший ее в эти минуты.)

– Особенность данного вида, – пояснила Сара. – Он чувствует человека и прячется, считая нас хищниками.

Они смотрели, как цветки распускаются, а потом сворачиваются. Рут восторженно скакала вокруг кактуса, пока Абби не попросила прекратить издевательство над растением.

Девочки еще немного полюбовались цветением, и Сара отправила их спать. Завтра в школу.

* * *

Утром Сара встала с восходом солнца (теперь это было ее обычное время пробуждения) и собрала опавшие лепестки для саше, которое сошьет вместе с Абби.

53 Рут

Холлингвуд

Декабрь, 1970

Новенький четырехдверный «шевроле» цвета аквамарин с обивкой салона из искусственной кожи был подарком отца на шестнадцатилетие Рут. Одна рука ее лежала на руле в кожаной оплетке, другая вынула из гнезда зажигалку и поднесла разгоревшийся глазок к сигарете. Рут курила «Вирджинию Слим». Накануне Рождества Мэйн-стрит украсилась елками в гирляндах из цветных лампочек, загоравшихся по вечерам. По решению городского оргкомитета расходы на ежегодное украшение улиц вменялись владельцам магазинов. Народ совершал покупки, тревожа дверной колокольчик скобяной лавки или бакалеи, грелся на солнышке, усевшись на деревянную скамью перед бесперебойно наполнявшимся старым каменным фонтаном с поилкой, болтал со знакомыми возле белой островерхой церкви, в которой завтра пройдет панихида по бабушке Саре.

Рут предложила сигарету сидевшей рядом Конни, но та ожидаемо отказалась. Она не курила даже сигареты, а уж тем более что-нибудь другое. Говорила, табак неприятно дерет горло, но, скорее всего, просто боялась попасться. А вот Рут небрежно держала сигарету в губах, которые, остановившись на светофоре и глядя в зеркало заднего вида, накрасила модной перламутровой помадой.

По радио ведущий Кейси Кейсем беспрерывно гонял композиции недавно умерших Джими Хендрикса и Дженис Джоплин. Нынче все повадились умирать. Во Вьетнаме погиб брат однокурсницы. Умерла вторая близняшка из канадской пятерни Дион. А теперь и бабушка.

Конни прибавила звук радиоприемника. Хорошо, что у нас совпадают музыкальные вкусы, подумала Рут.

– Похоже на городок Бедфорд-Фоллз из фильма «Эта замечательная жизнь», – сказала Конни, глядя в окно.

Веллингтон впечатлял приезжих. Но Рут знала и отвергала то, что скрывалось за живописной декорацией.

– В отличие от Джорджа Бейли, я сбежала, – ска[15] зала она.

Рут и Конни были первокурсницами Школы Порции Манн. (Со дня основания этого женского учебного заведения в 1875 году студентки шутили над словом «мужчина» в его названии.) Их обеих отпустили на похороны Сары, умершей от сердечного приступа.

– Мне нужна спутница, – говорила Рут, упрашивая мисс Бикон выделить ей в попутчицы именно Конни. С лучшей подругой Поттси она опять не разговаривала и хотела назло ей показать, что теперь дружит с новенькой. – До Веллингтона два часа езды, а я за рулем недавно. Кто-то должен подсказывать мне дорогу по карте.

Мисс Бикон выдала им пропуска и освободила от экзамена по французскому языку.

Рут считалась местной, а Конни перевелась из чикагской школы. Сейчас все лучшие пансионы принимали таких воспитанников. Рут с подругами выражали нововведению громогласную поддержку. Негров сюда привезли насильно, а потому справедливо дать им шанс на образование и в дальнейшем на достойную работу.

Курс устроил Конни официальную встречу с чаепитием, но толком Рут пообщалась с ней на заседании общества меломанов, где новенькая показала незнакомый им танец «гринд». Скинув свитер, Конни так вращала задом, что вмиг стало понятным предназначение этого танца, в отличие от бальных «бокс-степа», «чарльстона» и «линди», которым Рут обучалась в нью-йоркском клубе и которые никто уже не танцевал.

* * *

Многие бабушки получали прозвища, но для Рут папина мама всегда оставалась бабушкой Сарой.

Она была строгая, строже маминой мамы Наны, умершей, когда Рут и Абби были совсем маленькие. Сестры подразделяли бабушек на добрую и злую.

Доступ в некоторые комнаты Холлингвуда девочкам был закрыт, им запрещалось трогать многие вещи. Сестры предполагали, что именно несгибаемость жены преждевременно свела в могилу дедушку Эдмунда, которого они никогда не видели.

Однако бабушка Сара не всегда бывала суровой. Случалось, совершишь какую-нибудь мелкую провинность (забудешь надеть комбинацию или отправить благодарственную открытку) и ждешь от бабушки испепеляющего взгляда, а она вдруг улыбнется, глаза ее станут добрыми, и ты узнаёшь, как сильно тебя любят и какое счастье иметь таких внучек.