Опоздавшие - [89]

– Погоди, я включу свет, – сказала Сара.

– Он и так уж горит, – заметила Абби, и Сара объяснила ей, что это круглосуточно горящие лампы, которые способствуют росту посадок. Мистер Таппер, поди, не мог и представить, сколько появится всяческих светильников. Они-то переносили настольную лампу из комнаты в комнату, подключая к розетке, единственной в каждом помещении.

Сара нашарила и дернула шнурок.

– Ну вот, извольте.

Яркий свет, заливший оранжерею, мигнул, но тотчас успокоился, явив девочек в ночных рубашках, которые бабушка сострочила им на старой швейной машинке. Одной внучке одиннадцать, другой тринадцать. Похоже, здесь всё, кроме меня, на пороге юной красоты, подумала Сара.

– Ну, где он? – спросила Рут, озираясь.

Обычно вход сюда девочкам был запрещен.

– Идемте. – Сара повела внучек вдоль строя цветущих стеблей.

– Надеюсь, мы не опоздали, – сказала Абби.

– Он цветет почти час, – успокоила Сара. – Садовник говорит, это произойдет не раньше одиннадцати. – Она щелкнула крышкой отцовских карманных часов, подвешенных к длинным жемчужным бусам. – Сейчас еще только без десяти.

Рут зевнула, и Сара удержалась от замечания, что нужно прикрывать рот. Девочка-то с норовом. Маленькой была тихоней и ластилась. Абби была боевитей. Но со временем они как-то поменялись ролями.

– Ну вот! – сказала Сара.

– Ой, обыкновенный кактус, – разочарованно протянула Абби.

– Погоди, сама увидишь, что ради этакой красоты стоит полуночничать. – Сара надеялась, цветок ее не подведет, представив ошеломительное зрелище, не хуже прошлогоднего.

– Он весь в огромных мурашках. – Рут потянулась к кактусу, но Сара перехватила ее руку:

– Ты ему помешаешь. Это не мурашки, а лепестки, которые вот-вот раскроются.

Всякий раз Сара чуть вздрагивала, глянув на изящные пальчики внучки – один в один пальцы Брайди. А в некоторых ракурсах и вся Рут была вылитая Брайди. Интересно, Винсент замечает это сходство? Правда, он не видел свою няньку молоденькой девушкой. Нынче всю неделю сын проводил в Нью-Йорке, домой приезжал только на выходные, но ему постоянно звонили по работе, даже когда они с Сарой садились за стол. К телефону подходила Би, однако звонивший требовал по неотложному делу Винсента. Сара считала это дурными манерами и плохим примером для девочек, но стоило наедине сказать об этом сыну, как он отговаривался тем, что в его бизнесе не работают от сих до сих. (Сара не стала напоминать, что у Эдмунда тоже был ненормированный рабочий день, однако он никогда не позволял служебным делам нарушить семейную трапезу.)

Внучки, изящные, как балерины, расхаживали по оранжерее, постукивая носками тапочек по ящикам с розами, орхидеями, лилиями и красным гибискусом, экзотическим растением с Гавайев, колонии прокаженных, которую Сара всё еще считала полноценным штатом.

– Руками не трогать! – остерегала она.

Девочки отличались как день и ночь: Рут светленькая, а темненькая Абби – копия матери. Ясно, что она станет такой же рослой: уже сейчас Абби выше Рут, из-за чего та сильно злилась.

После смерти Дороти Сара старалась быть как можно внимательнее к внучкам. Она знала, каково в этом возрасте лишиться матери. И прежде она оплачивала их дополнительные занятия – уроки танцев и музыки, школу хороших манер и летний лагерь, – но теперь хотела стать для них добрым ангелом, каким некогда для нее была тетя Герта.

Абби согревала ей душу. Они очень сблизились и вместе проводили вечера у камина. Сара учила внучку вязать крючком и на спицах, вышивать и прочему женскому рукоделию, которое нынче, к сожалению, постепенно забывалось. Рут в их посиделках не участвовала – из ее комнаты во всю мощь гремело то, что у нынешней молодежи считалось музыкой. В этом Сара винила только себя. Она сама купила внучке проигрыватель и коллекцию пластинок «Классические произведения для юношества», которые так и остались в нераспечатанных целлофановых конвертах. Возникало опасение, что по части вкусов Рут пошла в Брайди.

Прошлой осенью внучка сбежала из дома. Мало того, деньги на побег она украла из сумочки Сары, оставленной в прихожей. Когда Сара это обнаружила, она уже знала, что с внучкой всё в порядке. Из Нью-Йорка позвонила мать бывшей одноклассницы и сказала, что Рут у них. Но как она добралась до вокзала? Голосовала на шоссе, точно бродяга! Сара содрогнулась, представив, что могло произойти.

Этот случай всколыхнул злость и боль от давнего предательства Брайди. Подумать только! Ее взяли в дом, ей доверились, нерушимо хранили ее постыдную тайну, помогли удержаться на плаву и позволили сблизиться с теми, кто был дорог Саре. Она получила не только работу, но возможность видеть, как растет, ни в чем не зная отказа, ее рожденное в позоре дитя. Ей даже разрешили участвовать в его воспитании. И чем же она отплатила? Из-за денег ускорила смерть Сариного отца! А бегство лишь доказывало ее вину в случившемся.

К счастью, в жилах девочек течет кровь Стербриджей, и есть надежда, что она перебьет дурную породу Моллой. К тому же Сара всеми силами старалась привить им традиции Холлингвортов. Вот только Рут ловко уклонялась от любых попыток внедрить дисциплину, а мягкосердая Би ей в том потворствовала. Слава богу, на будущий год внучка отправится в пансион. Правда, плата за обучение там устрашающая. Судя по тому, что творится в стране, все хорошие школы сговорились разорить добропорядочные семейства.