Оползень - [15]

Шрифт
Интервал

Василию не исполнилось еще сорока лет, а выглядел он, несмотря на все превратности судьбы, и того моложе: тонкими лунами высокие брови, усики, что называется, с поджарочкой на ангруазе, закрученные с помощью венгерской помады и еще завитые щипцами для придания твердости. Нос у него был узкий и длинный, а рот небольшой, женственно нежный, но красный и горячий. Последнее отмечалось многими горничными и кастеляншами как важная весьма деталь в известных обстоятельствах. Словом, это был мужчина привлекательной и заметной наружности, что он сам знал очень хорошо.

Наружность играет большую роль не только в женской судьбе, в мужской тоже, хотя мужчины, в силу присущего им упрямства, не всегда соглашаются считаться с этим. Василий отнюдь не был самовлюблен и даже не особенно гордился своей внешностью. Он ценил в себе другое, то, о чем ни одна горничная, ни один его трактирный приятель не догадывались, а он не рассказывал им ничего, знал: не поймут.

Еще со времен ранней молодости, когда служил военным телеграфистом, в нем возникло стойкое и почти неподвластное ему ощущение, что жизнь, которой он живет, с ее подробностями настоящего и скромными планами на будущее, не есть его истинная жизнь, а как бы чужая, ему случайно доставшаяся. Это ощущение сделалось таким явственным и главным, что все остальное происходило словно бы во сне: и женитьба, и жена, и родившаяся дочка, и кондитерская лавка на хорошем месте, на углу двух центральных улиц неподалеку от базара. Лавку жена принесла в приданое. Конечно, это был не Елисеевский филиал, так, подвальчик темненький, тесно уставленный жестяными расписными коробками с халвой и монпансье, мешками с изюмом, корицей, пакетами с ванилью. Сладкий, навязчивый запах навсегда устоялся в лавке: даже дома, даже на прогулке пиджак Василия пах конфетами «Раковая шейка». Очень скоро, в немногие годы, Василий так возненавидел и лавку, и запахи, и жену Устю, что все это вместе казалось ему каким-то приторным комком, завязившим его, словно муху в ореховой халве.

Но подвальчик кормил, и неплохо. За прилавком стояла Устя, дочка Зоечка росла во дворе и звонким голосом пела песни, а Василий, томимый иным, неизвестным предназначением, проводил время главным образом в садах Сервье и Очкина, где имелись летние театры и гуляла приличная публика, а если неприличная — значит, богатая. Никакая другая не допускалась. Вернувшись из садов или из ресторана на пристани, который славился своим хором, потому что содержал ресторан большой любитель хорового пения, Василий приходил в себя лишь к следующему полудню и, лежа в ожидании вечера на кровати, раздражался день ото дня сильнее. Слышно было, как внизу в лавке звонил колокольчик на двери: входили и выходили покупатели, под окнами во дворе играла шарманка, с улицы, несмотря на закрытые ставни, доносилось тарахтенье телег по булыжной мостовой и крики разносчиков керосина. Василий смотрел на золотые пыльные струны солнечного света сквозь щели в ставнях и тосковал, что время, сама жизнь утекают безвозвратно, а он все еще не понял своего предназначения, так немо, странно и долго мучающего его. Иногда, если хватало сил после разгульной ночи, ему хотелось совершить что-нибудь дикое, выкинуть что-нибудь этакое, за что судят, но после того как адвокаты произносят чувствительные речи, оправдывают; пристань, что ли, пассажирскую поджечь или собственную лавку? С тоски, мол…

Устя перед мужем благоговела, при всей своей глупости женским чутьем догадываясь о неизвестном избранничестве его. От огорчения нелюбовью его она сильно пухла и сделалась наконец женщина-гора. Конечно, немало тому способствовала и необходимость постоянно снимать пробу с товаров, поступающих в лавку. Василий на жену смотрел поверх и сквозь, при встречах тщательно обходя ее, как неодушевленный предмет. Даже если случалось отправиться куда-нибудь вместе, дистанция неодушевленности соблюдалась. Но ничто не могло разрушить Устину любовь. Сердце ее, раз и навсегда покоренное, оставалось неизменно во всех испытаниях, которым подвергал его Василий. Во дни краткого ее счастья, когда муж имел обыкновение еще собственнолично отлучаться за товарами к астраханским персам-оптовикам, он слал ей письма, хозяйственно обстоятельные, в меру заботливые и распорядительные. Читать их Устя не умела: по причине малой ее грамотности мужнины вольные росчерки были ей недоступны. Письма ей прочитывали соседи, родственники, иногда даже покупатели, давно знакомые и доверенные лица. Когда чтение письма заканчивалось, наступал высший момент ее торжества, то, для чего, по ее мнению, письмо только и писалось: «Целую тебя кирипко-накирипако в твои сладкие сахарные уста». Всякий раз она вспыхивала и закрывалась, расцветала и таяла. Из-за этих чувствительных страстных слов Василия, какие читали ей на разные голоса, она сделалась навечно преданной ему женщиной, безответно верной, обожающей самый скрип кровати, который он производил, ворочаясь с похмелья.

Никаких знаков любви своей она, конечно, выказывать мужу не смела. Желания его были законом, поведение — образцом, внешность — самого высшего класса, какой только можно вообразить. Даже страдая от перемен в его поведении и отношении, Устя не переставала быть счастлива.


Еще от автора Ольга Николаевна Гладышева
Крест. Иван II Красный. Том 1

Сын и наследник Ивана I Калиты, преемник брата Симеона Гордого, отец и воспитатель будущего князя Дмитрия Донского, великий князь владимирский и московский, Иван Иванович оказался сопричастен судьбам великих своих современников. Несмотря на краткость своего правления (1353-1359) и непродолжительность жизни (1326-1359), Иван II Иванович Красный стал свидетелем и участником важнейших событий в истории России. Его правление было на редкость спокойным и мудрым, недаром летописцы назвали этого государя не только красивым, Красным, но и Кротким, Тихим, Милостивым. Издание включает краткую биографическую статью и хронологическую таблицу жизни Ивана II Ивановича.


Юрий II Всеволодович

Роман О. Гладышевой и Б. Дедюхина «Ночь» посвящен одной из наиболее трагических страниц русской истории. Ее герой — великий князь владимирский Георгий Всеволодович — был одним из тех, кто попытался сплотить русских князей в борьбе против общего врага — монголо-татар. Книга — широкомасштабное историческое полотно, правдиво и ярко рисующее картину жизни Руси XIII века, достоверно воссоздающее противоречивую политическую атмосферу той эпохи.


Соблазн. Воронограй

В книгу вошли произведения, рассказывающие о жизни великого князя Василия II Тёмного.



Рекомендуем почитать
Человек на балконе

«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.


Крик далеких муравьев

Рассказ опубликован в журнале «Грани», № 60, 1966 г.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Собачье дело: Повесть и рассказы

15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!