Оползень - [14]
Желая скрыть лицо от встречных, Кася отворачивалась к витринам. За зеркальными стеклами в рамах из морозных узоров громоздились пушистые вороха посеребренных по спинкам лисиц, на черном бархате густо тлели разноцветные камни. Длинными россыпями лежали белые гранаты — пиропы, полосчатые сардониксы, в приоткрытых коробочках таились серьги с желтоватыми цирконами, по игре неотличимыми от бриллиантов.
— Любуетесь, какой огонь испускают? — сказал чей-то голос у нее над ухом. — Карбункул от латинского карбо, что есть искра.
Кася нехотя поворотилась вполоборота. Обшарпанная фигура в длинном пальто и — ужас! — в шляпе покачивалась рядом, засунув руки в карманы. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что это нищий уличный приставала. И он посмел с ней заговорить! Уже и на ней проступает клеймо отверженности?
Но его внимание отвлекли сани, где стояли ведра, полные травянисто-зеленых мутноватых камешков.
— Откуда?
— А ты кто? — строго спросил возница.
— Прохожий, — загадочно ответил человек в шляпе.
«Как он не умер до сих пор на таком морозе», — вдруг подумала Кася.
Видно, прохожий чем-то вызвал в вознице почтение, потому что, замедлив шаг и сморкнувшись на снег, мужик поспешно сказал:
— С Шерловой горы хризолиты.
— Невежа! — загремел железный голос из-под шляпы. — Как ты смеешь тут отламывать содержимое из носа? Как смеешь называть хризолитами обыкновенные уральские гранаты?
Возница, опешив, смотрел на него.
— Знаешь ли ты, что для камня имя — всё! Кому везешь, говори!
— Ефиму Марковичу, — оробев голосом, сообщил возница, показывая кнутом на низенькую дверь напротив.
Неожиданно для самой себя Кася перебежала улицу и юркнула в мастерскую Ефима Марковича.
…Седенький, мохнатый от старости гранильщик разочарованно повертел в пальцах ее перстень — подарок жениха.
— Подделка, барышня. Не возьму.
— Не может быть. Вы ошибаетесь, — похолодела Кася. — Это марказит.
— Как ошибаться!.. Всю жизнь на этом деле. Обман-с чистый! Глаза завяжи, дай в руки — на ощупь узнаю. Стекло легче, чем камень. Потом, оно в пальцах теплее. Камень холоднее.
— Боже мой, боже мой, — прошептала помертвевшая Кася. — Что же делать?
— Вот смотрите, барышня, — воодушевился Ефим Маркович, зажигая лампу на столе и подставляя перстень к огню. — В стекле игра ярче, а в камне тучнее. Но в стекле игра застыла без движения, а в камне жизнь есть: игра, как слеза дрожит.
— У вас лупа неправильная!
— Никак нет! — слегка обиделся мохнатенький. — Ручная лупа увеличивает до десяти раз. Да вот не угодно ли для быстрого исследования…
Он выковырнул камешек и положил его на блюдечко.
— Наблюдайте, кладем кристалл на ребро, берем стеклянную пластиночку, смачиваем водой, можно одну капельку, помещаем над кристаллом и светим.
Он что-то еще говорил ей — она не понимала что, про какие-то рутиловые нити, — пока не вручил ей обратно и камешек, и его бывшую оправу.
Зажав это в кулачке, Кася вышла из мастерской, ощущая, как сухо жжет глаза, и решительно не зная, куда теперь деваться. На другой стороне в окне магазина красовалась огромная вывеска. Кася машинально прочитала ее: «Громадный выбор новейших, изящных, модных колье. Кулоны, кольца, броши, булавки фирмы Клавдии Насоновой в Екатеринбурге».
Кася метнулась прочь. У гостиницы «Русь» она остановилась. Сил совсем больше не оставалось.
Швейцар и перед ней услужливо распахнул дверь.
Глава седьмая
Гостиница жила обычной вечерней жизнью. Принося запах мороза на шубах, проходили постояльцы. В некоторые номера, низко надвинув шапочки из-под пуховых платков, неслышно проскальзывали дамы, явно неприезжие. Изредка неясно слышались шумные голоса из-за дверей:
— Карта не идет.
— Прикуп сносный, — и смех.
— А я все в гору.
— Без шпаги!
— Да, расклад-то не ваш.
В коридоре глушил шаги толстый ковровый половик, испятнанный большими снежными следами и рядом — узенькими, дамскими. Коридорный зажигал масляные лампионы. Хозяин нервно топтался рядом.
— Ну, что? — спрашивал он, показывая на затворенную дверь одного из номеров.
— Все то же-с! — сказал коридорный.
— Ужин не спрашивала?
— Никак нет. Ни завтраков, ни ужинов третий день.
— И денег за постой не внесла, стерва, — ожесточился хозяин. — А живая, ты слушал?
— Слушал-с. — Коридорный приник ухом к двери. — Ходит.
— Ты присматривай за ней, — предостерег хозяин. — Как бы не наделала чего.
— Как же-с! — заверил коридорный. — Только покамест никуда она не выходит.
Из соседнего номера высунулся Лирин, пьяный, в расстегнутом мундире.
— Человек! — закричал он. — Еще дюжину шампанского!
— Сию минуту! — живо подскочил коридорный.
Из раскрытой двери пахло горячими соусами, доносилось буйное цыганское пение: «Вернись, я все прощу, упреки, подозренья-я!»
Изгибаясь, гаврилка-крахмальная манишка проскользнул туда с дымящимся подносом.
Жизнь Василия Чернова до того, как он сделался коридорным, имела совсем другой вкус и направление иное. Не родятся же сразу коридорными! То есть была жизнь до того непохожая на нынешнюю, что он и сам в нее иногда не верил.
Кто он был сейчас, по его собственным понятиям? Крыса! И каморку свою, помещавшуюся рядом с черной лестницей, между дверью на кухню для прислуги и дверью, ведущей на задний двор, где располагались многочисленные гостиничные дровяники, — эту каморку свою с окошечком узеньким в одну створку Василий называл тоже крысиной норой. Сквозь дощатую стену, смежную с кухней, проникали к нему тараканы, хотя был он чистоплотен и брезглив до крайности. Он их выжигал паяльной лампой. Для этого он вставал на кровать, не снимая белой рубашки, жилета и черного галстука, лишь поддернув с отвращением бумажные отстегивающиеся манжеты, водил синим язычком пламени вдоль щелей, поджаривая их шустрых, в ужасе разбегающихся обитателей.
Сын и наследник Ивана I Калиты, преемник брата Симеона Гордого, отец и воспитатель будущего князя Дмитрия Донского, великий князь владимирский и московский, Иван Иванович оказался сопричастен судьбам великих своих современников. Несмотря на краткость своего правления (1353-1359) и непродолжительность жизни (1326-1359), Иван II Иванович Красный стал свидетелем и участником важнейших событий в истории России. Его правление было на редкость спокойным и мудрым, недаром летописцы назвали этого государя не только красивым, Красным, но и Кротким, Тихим, Милостивым. Издание включает краткую биографическую статью и хронологическую таблицу жизни Ивана II Ивановича.
Роман О. Гладышевой и Б. Дедюхина «Ночь» посвящен одной из наиболее трагических страниц русской истории. Ее герой — великий князь владимирский Георгий Всеволодович — был одним из тех, кто попытался сплотить русских князей в борьбе против общего врага — монголо-татар. Книга — широкомасштабное историческое полотно, правдиво и ярко рисующее картину жизни Руси XIII века, достоверно воссоздающее противоречивую политическую атмосферу той эпохи.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!