Описание примечательных кораблекрушений, претерпенных русскими мореплавателями - [5]
Крушение Российско-Американской компании судна «Святой Николай» (под начальством штурмана Булыгина) при северо-западных берегах америки в широте около 47 1/2 град., у острова, названного Ванкувером Destruction Island (Пагубный остров), 1 ноября 1808 года
В бытность мою (1810) в Америке получил я от компанейского правителя, коллежского советника Баранова[34], журнал, в коем описано это кораблекрушение одним из приказчиков компании, находившимся на погибшем судне. Приказчик сей, Тимофей Тараканов[35], разумел изрядно мореплавание и был, как говорится, мужик смышленый и прямой, но малограмотный, и потому для уразумения его журнала я должен был несколько раз призывать его и других бывших с ним промышленников для изъяснения мест темных и непонятных. Повествование их весьма любопытно и хотя при самом кораблекрушении не было показано никакого искусства и твердости, которые могли бы служить примером и были достойны подражания, но впоследствии русские показали свой дух и характер с самой выгодной стороны. Замечания их о диких северо-западного берега Америки также весьма занимательны и тем более, что народ сей еще очень мало известен географам.
По сим причинам, в надежде угодить просвещенным читателям, я решился приложить здесь, если можно так: сказать, в переводе весь журнал Тараканова, которого слог я переменил совсем, но все мысли и происшествия остались те же, без малейшей прибавки и без сокращения.
В сем описании повествователем я поставил самого Тараканова, который о себе везде говорит в первом лице.
«Компанейский бриг «Святой Николай», на коем я находился в звании суперкарга[36], состоял под начальством флотского штурмана (офицерского чина) Булыгина и был назначен с особыми поручениями от главного правителя колоний к берегам Нового Альбиона [37]. 29 сентября 1808 года отправились мы в путь, а около 10 октября подошли к мысу Жуан-де-Фука [38], лежавшему в широте 48°22'. Тут безветрие продержало нас четверо суток, потом повеял легкий западный ветерок, с которым шли мы поблизости берегов к югу и, описывая оные, клали на карту и делали на них наши замечания. На ночь обыкновенно мы от берега несколько удалялись, а днем подходили к нему весьма близко, и в это время приезжало к нам много жителей на своих лодках, так что иногда число лодок у борта простиралось до нескольких десятков или даже до ста. Впрочем, они были не очень велики: редкие могли вместить человек десять, а в большей части находились по три и по четыре человека. Со всем тем, однакож, мы остерегались и никак не впускали на бриг в одно время более трех человек. Эта предосторожность казалась нам тем нужнее, что жители были вооружены. Многие из них имели даже ружья, а у других были стрелы, сделанные из оленьего рога, железные копья без древок и костяные рогатины, на длинных шестах насаженные; последние походили на наши сенные вилы. Сверх того, имели они особого рода оружие, сделанное из китовой кости наподобие косаря или турецкой сабли, длиной до полуаршина, шириной в два с половиною дюйма, четверть дюйма в толщину и с обоих краев тупое. Сначала мы никак не могли догадаться, к чему могло бы служить такое оружие, но после узнали, что оно употребляется при ночных нападениях, столь обыкновенных между здешними народами: пробравшись в шалаши неприятельские, они бьют сими косарями сонных врагов своих по головам.
Жители привозили к нам на продажу морских бобров, оленьи кожи и рыбу. За большого палтуса я им платил по нитке в четверть аршина голубых корольков[39] и по пяти и по шести вершков такого же бисера; но за бобров не только корольков или бисера не хотели они брать, но даже отвергали с презрением китайку[40] и разные железные инструменты, а требовали сукна, какое они видели на камзолах наших промышленных; но как мы его не имели, то и торговля наша не состоялась.
Тихие ветры и благоприятная погода продолжались несколько дней, наконец, не припомню которого числа, около полуночи стал дуть ровный ветер, который к рассвету усилился до степени жестокой бури. Начальник брига приказал закрепить все паруса, кроме совсем зарифленного грота, под которым мы лежали в дрейфе. Буря с одинаковой силой свирепствовала трое суток. Потом перед рассветом вдруг утихла и наступила тишина; но зыбь была чрезвычайная, и туман покрыл нас совершенно. Вскоре по восхождении солнца туман исчез, и тогда показался нам берег не далее 3 миль от нас. Мы бросили лот: глубина 15 сажен. Тишина не позволяла удалиться от опасности под парусами, а зыбь мешала употребить буксир или весла; она же прижимала нас ближе и ближе к берегу, к которому, наконец, подвинула нас так близко, что мы простыми глазами весьма явственно могли видеть птиц, сидевших на каменьях. Мы в это время находились, по нашему счислению, против бухты, именуемой жителями Клоукоты, южный мыс коей лежит в широте 49° и нескольких минут[41]. Американские корабли в тихие ветры часто заходят в сию бухту, но в бурю или при большом волнении такое покушение было бы сопряжено с крайней опасностию. Гибель брига казалась нам неизбежной, и мы ежеминутно ожидали смерти, доколе божьим милосердием не повеял северо-западный ветер, пособивший нам удалиться от берегов. Но ветер сей, поблагоприятствовав нам шесть часов, превратился в ужасную бурю и заставил лечь в дрейф, убрав все паруса. После того, как буря укротилась, ветры дули с разных сторон и с разной силой, а мы, пользуясь оными, подавались к югу.
Отважный мореплаватель В. М. Головнин, чья жизнь стала воплощением лучших душевных качеств, оставил нам великолепное литературное наследство – записки о своих кругосветных плаваниях. Его «Записки в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах» были переведены практически на все европейские языки. Спустя столетия сочинения известного путешественника вызывают интерес у каждого, кто стремится познать неизведанное.
В истории русского флота имя Василия Михайловича Головнина занимает одно из самых почетных мест. Замечательные плавания, дважды совершенные В. М. Головниным по волнам трех океанов на военных шлюпах «Диана» (1807–1809) и «Камчатка» (1817–1819), доставили ему заслуженную славу отважного мореплавателя. События, сопутствовавшие плаванию на «Диане», — пленение корабля англичанами на мысе Доброй Надежды и блестяще осуществленный уход «Дианы» буквально из–под носа англичан — прогремели в свое время на весь мир.Русские географы увековечили память о знаменитом русском мореплавателе и исследователе, писателе и воине Василии Михайловиче Головнине.
При описи Курильских островов, когда «Диана» бросила якорь у острова Кунасири для пополнения запасов провианта и пресной воды, Головнин и сопровождавшие его два офицера и три матроса были вероломно захвачены японцами в плен. В томительные дни пребывания в течение двух с лишним лет в японском плену, почти без всякой надежды на освобождение, раскрываются во всей полноте благородные личные качества этого замечательного русского человека – его мужество, великодушие, патриотизм, любознательность ученого-исследователя.
В плеяде российских мореплавателей Василий Михайлович Головнин (1776– 1831) занимает особое место. Вице-адмирал, член-корреспондент Петербургской Академии наук, он внес значительный вклад во все области военно-морского дела, много сделал для организации и строительства российского флота, получил заслуженную известность как талантливый ученый и писатель, воспитал целую плеяду отважных русских мореплавателей: Ф. П. Литке, Ф. П. Врангеля, Ф. Ф. Матюшкина и других. Именем Головнина названы мыс на юго-западном берегу Северной Америки – бывшей «Русской Америки», гора на острове Новая Земля, пролив в гряде Курильских островов, залив в Беринговом море.Всегда вопреки обстоятельствам и судьбе – такой была жизнь В.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.