Операция "Волчье сердце" - [3]

Вольфгер беззвучно хмыкнул. Нашел, за кого переживать. Алмия и без посторонней помощи кого угодно с костями сожрет. Меж тем мастер-артефактор надменно уточнила у пошедшего красными пятнами Валлоу:

— Разрешите приступить к исполнению непосредственных обязанностей?

Возможно, у подполковника и имелись возражения, но тут сочла необходимым вмешаться хозяйка дома:

— Офицер, я благодарна вам за проявленное служебное рвение, но это не дает вам права подобным образом обращаться с моей кузиной! Я обязательно сообщу моему мужу, как вы в его доме говорили с его свояченицей! — голос госпожи Корвин звенел от возмущения. И когда она повернулась к Лейту, глаза ее все еще пылали гневом. — Капитан, мое время не безгранично. Если вы желаете что-то узнать — пройдемте за мной в малую гостиную.

Идя вслед за Дианой Корвин, Вольфгер философски подумал, что по крайней мере она больше не выглядит так, будто вот-вот хлопнется в обморок от одной мысли о трупе, обнаруженном ею в собственном доме.

Опрос хозяйки дома ничего существенного не дал.

Она неплохо ориентировалась в том, что касалось содержимого сейфа своего мужа, уверенно заявила, что, кроме крайне важных рабочих документов, там хранились ее украшения — те, что поценнее — и значительная сумма наличных «на непредвиденные ситуации». Возможно, несколько артефактов мужа по работе. Ничего исключительного. Она пока не приближалась к самому сейфу, но была практически уверена, что тот остался нетронут, и все его содержимое на месте.

 И, при всем при этом, она совсем ничего не могла сказать о собственной горничной. Опыт Вольфгера подсказывал, что это ненормально. Госпожа Корвин это недоумение заметила и с улыбкой объяснила:

— Знаете, капитан, я в девичестве носила фамилию Вардстон. У Вардстонов принято не благословлять детей на брак, пока отпрыск рода не добьется звания мастера в одной из гильдий. Для девочек это, традиционно, гильдия вышивальщиц — довольно просто, эффективно и достойно. Дочери семьи Вардстон, как правило, годам к шестнадцати-семнадцати уже способны успешно претендовать на статус мастерицы. Все мои тетки и сестры состоят там. Но это достаточно формально — платят взносы, вышивают что-то затейливое и изощренное для благотворительных мероприятий… А у меня вот с вышивкой не сложилось. Я долго не могла определиться, найти занятие себе по душе и в итоге экзамен мастерства сдавала только в двадцать один год, в гильдии рисовальщиков.

— Вы художница, госпожа Корвин? — вежливо уточнил Вольфгер.

— Боги упаси! — неподдельно ужаснулась молодая женщина. — Что вы, капитан. Рисование для меня — та же вышивка, только краски вместо ниток. Я — мастер-начертатель.

Вольфгер про себя присвистнул. Профессия, прямо скажем, не для девицы. Во всяком случае — не для девицы из благородной семьи.

Диана Корвин пожала плечами:

— Мой выбор вызвал большой скандал дома, а я просто заболела морем и кораблями. Как только я добилась надлежащего девице из нашей семьи звания мастера, меня выдали замуж, рассчитывая, что собственная семья, дети, необходимость вести дом выветрит из моей головы все эти глупости. И мужа мне подобрали соответствующего — строгого и серьезного, — она задумчиво смотрела в окно, стоя к Вольфгеру Лейту вполоборота. — Николас сразу после свадьбы сказал, что все это блажь и он не собирается принимать участия в глупостях моей семьи. И что если я считаю, что мне нужен не дом и вышивка, а корабли и верфи, то должна не сидеть и рыдать, а идти и добиваться поставленной цели.

Она вздохнула и повернулась к следователю лицом:

— В итоге, я лучше знаю рабочих судостроительной верфи моего наставника, мастера Джока, чем прислугу в своем собственном доме. О том, что представляла из себя убитая девушка, вам в самом деле лучше поговорить с госпожой Мият.

Вольфгер перевел взгляд на экономку, госпожу Элену Мият, что так и стояла в дверях с каменным лицом. Она, не дрогнув, выдержала тяжелый взгляд вервольфа со спокойной уверенностью человека, хорошо знающего свое дело и уверенного в своей правоте.

— Ивонна была приличной девушкой, ответственной и исполнительной, — заговорила экономка, отвечая на вопрос, заданный ее молодой госпоже. — Дело свое она знала отлично, в доме проработала больше пяти лет. За все это время не была уличена ни в чем предосудительном. Мне до сих пор не верится, что столь рассудительная молодая особа могла попасть в неприятности.

«Так вот как это теперь называется», — хмыкнул Вольфгер, отмечая выбранное экономкой слово. «Неприятности».

— Вы можете объяснить, что она делала в хозяйском кабинете?

— Ей было нечего там делать, — твердо отозвалась достойная женщина. — Кабинет хозяина убираю только я, а за порядком в бумагах он следит лично. Господин Корвин — очень организованный человек. И даже если бы убирать в кабинете входило в ее обязанности, снимать картину ей было совершенно незачем!

Вот с этим Вольфгер был согласен.

— Кто знал о том, что за картиной спрятан сейф?

— Я знала, — вставила Диана Корвин. — У мужа есть еще один, в столе, но там хранятся только документы. Но кто из слуг мог знать — не представляю.