Операция «Сочельник» - [30]

— Жан, мы знакомы много лет, — просипел он. — Ты знаешь, что я никогда и никого не боялся.

— Я не говорю о боязни, — сказал Жан. — Я говорю об элементарном уважении. Уважение, Додо. Вот чего тебе недостает. И не только тебе. Вы, молодые, думаете, будто мир кружится вокруг вас. Считаете себя центром Вселенной. А потом вы умираете, но в мире ничего не меняется. Твоя смерть в нем тоже ничего не изменит, сынок. Сегодня ты есть, а завтра тебя нет.

Додо поморщился.

— Жан, кончай эту демагогию. Скажи прямо: тебя послал Герцог?

Старик покачал головой:

— Нет. Ты же знаешь, что я такой же одиночка, как и ты. Но Герцог меня уважает. В память о моих былых заслугах. Когда-то я спас от виселицы его отца, и Герцог это помнит.

Додо скосил глаза на лезвие ножа и облизнул губы кончиком языка.

— Если тебя послал не Герцог, тогда какого рожна тебе нужно?

Жан усмехнулся — холодно, жестко.

— Неужели ты до сих пор не понял? Я думал, ты сообразительнее. Хорошо, объясняю на пальцах. В последнее время я сильно поиздержался, и виной тому эти проклятые казино, которые давно пора снести к чертовой матери.

Додо ощерил зубы в усмешке.

— Ты решил поправить свое материальное положение за мой счет?

— Именно, — кивнул Жан. — Я хочу, чтобы ты поделился со мной своей добычей. И я не прошу многого. Меня устроит сумма в пятьдесят тысяч евро. Согласись, это сущие гроши.

— А если не поделюсь?

Лицо старика приобрело скорбное выражение.

— Что ж, в этом случае ты лишишься всего. И даже жизни.

— Ты об этом позаботишься?

Старик вновь качнул головой:

— Нет. Об этом позаботится Герцог.

На смуглых скулах араба заиграли желваки. Он мрачно взглянул на старика и буркнул:

— Ты настучишь на меня этому упырю?

Жан чуть прищурил морщинистые веки.

— Не называй его упырем, сынок. Герцог — хороший человек, только чуть более разочаровавшийся в жизни, чем другие. Разочарования сделали его неуравновешенным.

— Герцог — настоящая мразь, и ты об этом знаешь.

— Возможно, — признал Жан. — Но не тебе об этом говорить, сынок. Ты завалил чету Готье так, словно они жертвенные барашки на рождественском алтаре Санта-Клауса.

— Они умерли быстро и безболезненно.

— И они страшно благодарны тебе за это, — насмешливо произнес старик. — Беда лишь в том, что, если бы не твое милосердное вмешательство, они могли бы жить и дальше. Кушать рождественского гуся. Ходить в театр и кино. Трахаться на своем брачном ложе из позолоченного тикового дерева. Но ты все решил по-своему, и теперь они в морге. Лежат на холодных железных столах, голые, беззащитные, выпотрошенные, как две макрели. Разве это справедливо?

Додо поморщился и издал горлом хриплый, недовольный звук, похожий на рычание.

— Мне надоело тебя слушать, старик.

— А мне надоело твердить тебе одно и то же, — в тон ему сказал Жан. — Я хочу получить пятьдесят тысяч евро. В противном случае я расскажу о твоем «скачке» Герцогу.

— Думаешь, он и сам не догадывается?

Жан улыбнулся.

— Сынок, мы не жандармы. Нам мало одних догадок. Чтобы закатать в ящик фартового человека, нужны твердые основания. Нужны доказательства! И я ему их предоставлю.

С полминуты Додо размышлял, затем вздохнул:

— Ох и сволочь же ты, Жан.

— Такая же, как и ты, — невозмутимо парировал старик. — Так что ты надумал?

— Хорошо, — выдохнул Додо. — Ты получишь свои пятьдесят кусков.

Старик улыбнулся.

— Вот это уже другой разговор. Я знал, что ты гораздо умнее, чем кажешься.

И тут старый Жан допустил оплошность. Расслабившись, он отвел лезвие ножа от лица араба. Додо сработал молниеносно. Он ударил старика головой в лицо, затем перехватил его руку и резко вывернул ее. Нож со звоном упал на бетонный пол гаража. Додо быстро подхватил его и, прежде чем старик успел что-то понять, ударил его ножом в шею.

Старик повалился на пол, сжал пальцами разрез, из которого толчками вытекала кровь, и вытаращил глаза на Додо.

— Ты… ты… — захрипел старик, не в силах выговорить ни слова.

Додо смотрел на него с ненавистью.

— Когда я покончу с тобой, — медленно произнес он, — я возьмусь за твою шлюху дочь. Не думай, что она умрет быстро. Я буду убивать ее медленно.

Старик снова захрипел и забился под рукой Додо. Араб, глядя в лицо Жана, усмехнулся.

— Я вырежу ей глаза, — продолжил он. — А потом я вырежу ей сердце.

Старик попробовал вырваться, но Додо держал крепко, а сам старик потерял слишком много крови и сил. Додо приблизил к нему свое лицо и слегка отвел в сторону руку, сжимающую нож.

— Ты хотел пятьдесят кусков? — холодно осведомился он. — Ну так получи!

Лезвие вонзилось Жану в живот.

— И вот еще! — И Додо снова ударил его ножом в живот. — И еще! И еще!

Додо снова и снова втыкал нож в живот старого Жана и не перестал бить даже тогда, когда старик затих и глаза его закатились под дряблые веки.

Лишь выбившись из сил, Додо остановился. Хрипло дыша и с трудом восстанавливая дыхание, он выпрямился, взглянул сверху на труп и сипло проговорил:

— Что, черт возьми, случилось с миром? С чего они все решили, что могут мне угрожать?

Глава вторая СЕЙФ ЛЕГРАНА

1

Жанна закончила свой небольшой монолог и откинулась на спинку стула.

— Ну, как? — спросила она.

Кремнев с полминуты размышлял, после чего сказал: