Операция «Шторм» - [12]
Фролов в это время расправлялся с домом. Часовой на балконе был уничтожен первой же гранатой. Но тут произошло непредвиденное. Еще шипела на балконе фроловская граната, как Михайлов кубарем покатился за деревья, под откос дамбы, в камни. Фроловцы остались втроем против двух этажей дома, а нужно было бросить хотя бы по одной гранате в каждое окно.
Стекло и бумажную маскировку лимонки пробивали легко, но не взрывались страшно долго. Семь секунд казались вечностью. За это время в разбитое окно успевало влететь еще несколько гранат и только тогда вырывалось резкое красное пламя первого взрыва.
В окнах верхнего этажа уже свистел ветер, хлопая пустыми рамами, а внизу два окна оставались нетронутыми. Не было гранат.
Фроловцы ворвались в дом, Во всех комнатах на полу валялись изуродованные трупы…
С берега так никто и не показался. Немцы, вероятно, не поняли, что же происходит на дамбе, а возможно попросту струсили.
Мы стали потихоньку отступать к шлюпкам. Возбужденные никитинцы были уже здесь. Ждали фроловцев. Наконец и они показались, что-то волоча. Думали, что кого-нибудь из немцев, а оказалось - нашего Михайлова. Его то ли ранило, то ли контузило, - в темноте трудно было понять. Обращался с ним Фролов бесцеремонно, точно мешок с картошкой бросил на дно шлюпки.
Быстро заняли свои места и отчалили. Мы были уже на порядочном расстоянии от дамбы, когда немцы сообразили, в чем дело. Берег взвыл. Словно молотком в дубовые ворота застучали крупнокалиберные пулеметы, отчаянно стегали воздух автоматы. С десяток ракет - красных, оранжевых, белых - взвились вверх. Некоторые повисли на парашютиках, освещая все вокруг. Но увидеть нас среди волнистого ночного залива было не так-то просто. Били немцы наугад. Может, они думали, что на берег высадился большой десант, и нещадно крошили прибрежные камни. Возможно, просто хотели нагнать страху. Во всяком случае, трассирующие пули не долетали до нас, и лишь случайные из них щелкали по воде рядом.
Михайлов вдруг ожил, завозился, приподнялся, озираясь по сторонам. Но в этот миг над нами пронеслось несколько пуль. Он нырнул на дно шлюпки к нам под ноги. Что-то низкое, омерзительное было в движении и во всем облике этого сжавшегося в комок человека. Страшно? Конечно. И всем нам было страшно. Но ведь кто-то должен работать веслами. Выпусти их из рук хотя бы на несколько секунд, и шлюпку тут же поставило бы к волне бортом и перевернуло.
- Контуженным притворяется, - сердито сказал Фролов.- Ничего у него нет. В камнях просидел все время, а нам гранат не хватило, Сволочь…
Уже рассвело, а мы все еще нажимали на весла. Но вот нас заметил дежурный катер и взял на буксир.
Встречать выбежали девчата с зенитной батареи и тут же, не стесняясь, целовали. О Михайлове забыли.
Но он вскоре напомнил о себе. На второй день Октября пришел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении участников операции правительственными наградами.
Самая высокая награда - орден Ленина - была вручена Севке Ананьеву. Мичмана Никитина и Василия Трапезова наградили орденом Красного Знамени, Володю Борисова - Красной Звездой, словом, всех участников операции, за исключением Михайлова.
Михайлов раньше всех узнал, кого и чем наградили. Встречая ребят то на крыльце, то на лестнице, то в столовой, он заискивающе заговаривал:
- А тебе «Звездочку» дали. Поздравляю… - и прятал глаза, потому что ответного поздравления не следовало.
КАК ОН МОГ
Над столом на полочке коптил фитилек. Черная струйка бежала к потолку землянки и там расползалась. Остро пахло гарью, но дневальный Николай С., сидевший облокотись на стол и подперев ладонями щеки, видно, дремал. Плохо сшитый офицерский китель без погон, какие выдают со склада, горбил фигуру разведчика, поднимая кверху плечи. Старшинское звание ему было присвоено с полгода назад, но он так и не удосужился нашить знаки различия.
Открылась дверь. Впустив облако морозного воздуха, вошел высокий и плечистый матрос Спиридонов. Пламя фитилька метнулось в сторону, лизнуло обитую грязной фанерой стену землянки.
- Снял бы нагар-то. Люди спят…
- А?.. Что? - встрепенулся Николай и потянулся к коптилке.
Спиридонов шумно отряхнул овчинный полушубок.
На нарах завозились. Сонный голос спросил:
- Ну как там, не видно?
- Никого нет. Почти всю дамбу прошел. - Спиридонов присел рядом с Николаем. - Дурью метет. Как доберутся на мотоцикле, не знаю…
- Значит, опять загорать, - позевывая, проговорили с нар.
Николай ухмыльнулся.
- Дожидайтесь. Кому-то вы очень нужны…
С нар не ответили, а Спиридонов смерил его взглядом.
- Что ты всегда каркаешь? Знают, что сидим без продуктов, привезут…
- Поживем - увидим…
Они встретились глазами и долго смотрели один на другого. Николай не выдержал взгляда Спиридонова, встал и отошел в угол, где на ящике стояла рация. Включил ее и, подождав, когда нагреются лампы, взялся за ключ. В контрольном глазке замелькал красный огонек.
- Хватит стучать-то, надоел до смерти, - буркнул Спиридонов, отходя к печурке.
- Что я тебе, делаешь свое дело и делай. Чай, у меня расписание…
- Нечего зря передатчик включать. Засекут немцы…
