Операция «Ракета» - [30]

Отобрав у офицера пистолет, документы и бумаги, лежавшие в карманах, Лихачев связал ему руки назад, передал стоявшему на обочине Йозефу Ханзелу, а сам начал лихорадочно переворачивать все в машине. Ничего важного: бутылки с вином, консервы... В чемоданчике, что лежал на заднем сиденье, — шелковое дамское белье, халат...

— Бабник! — презрительно произнес Владимир, открыл канистру и вылил бензин на сиденья. Чиркнул зажигалкой: пламя с ревом ударило в потолок машины, забушевало, выплескиваясь через открытые дверцы огненно-дымными языками.

* * *

Группы — Махно и Лихачева — встретились на подступах к лагерю, когда день уже догорал и бледные сумерки крались по лесу оврагами и впадинами среди гор.

«СПАСИБО, БАТЯ!..»

Допрос пленных офицеров дал партизанскому штабу ценные сведения о расположении частей противника и его оборонительных линий на прилегающем к Прешову участке советско-германского фронта. Бобров дописывал радиограмму в Центр, когда часовой доложил, что дозорные задержали на заставе какого-то старика из местных и тот хочет поговорить с командиром.

— Пусть войдет!

В землянку вошел старик словак, по-хозяйски огляделся. Прислонив палку к стене, он без приглашения присел на краешек нар и заговорил:

— Из села Калиште я... Вчера утром пришел к нам четвертый гренадерский батальон СС. В моем доме командир остановился... Вечером к нему пришли офицеры, и они говорили, что сегодня в полдень или к вечеру атакуют ваш лагерь. Я в кладовке спал и слышал, немецкий я хорошо знаю... Говорили они, будто им о лагере кто-то из ваших сообщил, Сватом, называли... Гестаповец там с ними, он, значит, и встречался с тем Сватом...

— Много ли немцев, отец? — спросил Бобров.

— Много, сынки, много. Человек, думаю, восемьсот... а может, и больше... Пулеметов штук десять... Четыре миномета видел... Перед рассветом тревога у них была и выступили они... Я быстренько собрался и пошел... Швабы с привалами идут, а я тропками без передыху... Ноги вот только медленно ходят...

— Объявляй тревогу, майор! — приказал Морской Боброву. — Спасибо, батя! Большое спасибо тебе от русских, словацких, чешских партизан нашего отряда!.. Не бойся, мы швабам всыплем горячих! Ребята, накормите батю!

— Пойду я, сынок, домой надо... — взял свою палку старик. — Поесть я с собой взял... До свидания!

— Спасибо, батя!

— Двигайтесь к столу, — пригласил Морской офицеров. — Обсудим, как лучше расставить силы...

— Вот здесь, — показал на карте Бобров, — оставим два взвода в засаде... Держать их там будем до тех пор, пока весь батальон не втянется в бой... А потом, по сигналу ракеты, они ударят с тыла... Одна рота останется в лагере, в качестве резерва... Комендантский взвод охраняет штаб, радистов, лагерь...

Через несколько минут партизаны были готовы к бою.

О его результатах командование отряда радировало в Центр:

«Сегодня, 14 ноября 1944 года, четвертый гренадерский батальон четырежды атаковал наш лагерь в лесу возле Калиште. Противник понес большие потери. Отличились пулеметчики Сапронов и Скобельцын, бойцы Юзеф Ямришко, Павел Ковачик, Феро Паловский, Владимир Шатилов... По нашим данным, противника на лагерь навел Сват... Место лагеря переменили...»

В этот же день произошло еще одно событие, о котором стоит упомянуть.

Когда партизаны, с ног валившиеся от усталости, вечером вернулись в лагерь, командир комендантского взвода Федотов разыскал Боброва и доложил:

— Пленные офицеры убиты при попытке к бегству...

— Как это случилось?

А дело было так...

Федотов, оставшийся со взводом охранять лагерь, делал обход, прислушиваясь к близкому грохоту боя. Вдруг где-то совсем рядом раздались автоматные выстрелы и голоса:

— Стой! Хальт!

— Не уйдешь, сволочь!

— Стой, говорю морока-сорока!

Федотов опрометью бросился на выстрелы.

«Неужели немцы прорвались в лагерь?» — мелькнула первая мысль. Но стрельба скоро прекратилась. Возле землянки комендантского взвода Федотов увидел группу партизан.

— Кто стрелял?! — крикнул он на ходу.

— Товарищ командир, пленные фрицы пытались убежать, — виновато сказал один из партизан. — Выпусти, говорят, нас до ветру... Ну, я и выпустил, а они как сыпанут... Я по них с автомату... А тут Иван откуда-то выскочил, да как застрочил, аж шапку с меня сбил... Хорошо, за деревом я стоял, а то бы так и меня замест фрицев ухлопал...

— Баба ты, а не часовой! — перебил партизана Иван. — Скажи спасибо, что я случайно проходил мимо... Сбежали бы, как пить дать... Растяпа ты! А еще, видишь ли, шапку ему испортили, барону...

— Я подумал, что нарочно ты по мне пальнул... Знал бы часовой, что Иван — тот самый Сват — и действительно хотел убить его. Он вовсе не случайно оказался возле землянки в тот момент, когда пленные вышли «до ветру». Но Ивану не повезло: партизан укрылся за стволом дерева. Иван уже готовился снять часового финкой, но тут поторопились сами немцы: они побежали в глубь леса и часовой стал стрелять им вдогонку...

Доложив начальнику штаба о случившемся, Федотов добавил:

— Недосмотрел, товарищ майор... Здесь и моя вина...

— Брось отчаиваться. — Бобров похлопал взводного по плечу. — Невелика потеря... Все, что эти господа знали, они сказали на допросе...