Операция "Немыслимое" - [23]

В общем, вся система взаимосвязана, взаимозависима и вся построена на лжи. Воротилы лгут, что все хорошо, люди им верят и действительно изменяют обстоятельства к лучшему для воротил состоянию. Это и есть тонкое искусство управления рынками. А для того, чтобы ложь выглядела правдоподобно, для ее раскрашивания, приукрашивания и перекрашивания придуманы десятки и сотни инструментов: индексы, индикаторы, коэффициенты, рейтинги, экспертные оценки и мудреные методики расчета — от процентного роста Доу, состояния запасов нефти и дистиллятов в нефтехранилищах до ставки LIBOR и стоимости Балтийского фрахта. И, разумеется, все эти индексы абсолютно независимы, беспристрастны, корректны и не подвержены подтасовкам. Но если выступают Бейкер, Броуди и Гринспен, то их простые слова легко ломают любую картину, нарисованную этими хитрыми инструментами, статистика обнуляется и "на колу мочало, начинай сначала". И это верно, ведь экономику делает не математика и не статистика, а люди — с их настроениями, ожиданиями, верой и сомнениями.

Никто другой, как эти трое, на всей планете не обладает такой властью над рынками, а значит и над экономикой, а, следовательно, и над политикой — ведь она всего лишь продолжение экономических отношений, способ окольными путями добиться того, чего не даст прямое столкновение или давление. Ни Президент, ни Королева, ни Генсек не способны вызвать своими словами потрясение на биржах. Во всяком случае, если говорят о чем-то ином, кроме объявления ядерной войны друг другу. Все остальные их слова — просто новостной фон для серьезного биржевика. Они могут клясться друг другу в вечной любви, прибегать к обоюдным обвинениям, грызться, целоваться, встречаться и прощаться — мир капитала останется глух к их пляскам. Так уж сложилось, что никакого влияния на мир финансов эти господа-товарищи не имеют — они всего лишь служат ему, добиваясь своими бесконечными переговорами путаницы в мозгу обывателя. Немножко поколебать региональные рынки способны представители крупнейших Центробанков — японского, немецкого, английского, но только лишь региональные и на совсем чуть-чуть. Зато те же региональные рынки после заявлений троицы тяжеловесов становятся тем, что на биржах называется across the board.

Есть еще небольшая группа людей, зарекомендовавших себя отличными инвесторами — вроде Баффета. Они тоже способны вызвать некоторую активность, но как правило, всего лишь в одной бумаге, в самом значительном случае — в секторе бумаг: машиностроительном, банковском или медицинском, но только в одном.

Мне, по наивности и незнанию, тоже хотелось получить небольшой кусочек такой власти, и мое решение стать андоррским королем было вызвано не тщеславием, а именно желанием немножко самостоятельно поманипулировать рынками — пусть самыми незначительными, но опыт пригодился бы в дальнейшем. Хоть и предупреждал меня Серега, что это практически бесполезно. Ему, конечно, с его способностями, видней, но почему бы не попытаться? Когда я решил стать монархом маленькой европейской страны, я всерьез рассчитывал, что со мной начнут каким-то образом считаться, что передо мной откроется мир западно-европейского бомонда, но ничего подобного не случилось. Для них я остался чудаковатым нуворишем, мнение которого их интересует в последнюю очередь.

Как я не пытался раздуть газетную шумиху вокруг этого события, но осталось оно замеченным только во Франции и Испании, да еще сеньор Гримальди прислал соседское поздравление. Весь Высший Свет — все эти напыщенные корольки и королевы из Норвегии, Швеции, Нидерландов, Бельгии даже не ответили на мои приглашения на коронацию! Будто обращался к ним какой-то пройдоха. В общем, результаты вышли странные: я взвалил на себя ответственность за состояние пятидесяти тысяч своих ново-подданных, потратил на все мероприятие почти миллиард долларов, а в награду получил какие-то бумажки от Миттерана (которому, кстати, прилично помог с финансированием предвыборной компании) и от испанцев — с подписями епископа Урхельского Жоана Марти-и-Аланиса, короля Хуана-Карлоса и испанского же премьера Маркеса. И все. Если не считать короткой добавившейся строчки на визитной карточке, да нескольких десятков пышных статей в моих же газетах. Остальные предпочли не заметить этого знаменательного для всего мира события. Чуть позже вышли еще пара статей в Times и Forbes, которые ядовито прошлись по моему вануатскому происхождению и назвали, почти не стесняясь, международным авантюристом. В целом же мир остался глух к событию.

Однако Серега часто мне говорил, что вместе с остальными нашими задачами, нужно каким-то образом формировать местное общественное мнение, чтобы, по крайней мере, европейскому политическому бомонду стала безразлична судьба Союза — только тогда появится шанс сделать что-то так, как нужно Союзу, а не европейцам и американцам. И я старался, из кожи лез, чтобы ко мне начали прислушиваться.

Всего лишь сто с небольшим лет назад, во времена Ост-Индийской компании, Индией с ее двухсотмиллионным населением правили всего шесть тысяч англичан. Это все колонизаторы вместе — с семьями, детьми, гувернантками. Для управления теми, кто хочет иметь вожака, и не верит своим, не нужны большие ресурсы, да и с того времени были созданы солидные, передовые, прямо-таки новаторские механизмы управления массами людей. Международные банки, мировые валюты, сотни соглашений и теорий. Бешеное развитие коммуникаций позволило плотнее прижать к стенке колонии и высвободило массу ресурсов — ни к чему теперь контролировать тот же Суэцкий канал, чтобы выгадать три месяца на пересылке сообщений и полков. Достаточно закрыть строптивцам кредитную линию. Такое действие обязательно вызовет отток спекулятивных инвестиций и быстрый сброс этими спекулянтами государственных облигаций непокорной колонии, доходность по которым во многом гарантировалась отозванным кредитом. Далее последуют растущий дефицит бюджета, рост стоимости кредитов, инфляция, вывод капиталов — и все — послушание строптивых гарантировано. Больше никому не захочется идти наперекор "мировому сообществу".