Операция «Миф» - [14]

Я знаю, что восхваляю здесь всем известные истины. Но, несмотря на это, я привожу этот пример потому, что он чрезвычайно характерен и для современного положения. Тогда мы использовали противоречия между нашими врагами и попытались извлечь из них выгоды. Но не ждали, когда они пойдут на нас, а сами наступали на них. Сегодня, как мне кажется, мы слишком долго позволяем им наступать на нас. В этом, по моему мнению, лежит причина пассивности нашей внешней политики, которая показала во время событий в Румынии, в Болгарии и Финляндии, что она стоит не на высоте положения. Имперский министр иностранных дел вряд ли может ссылаться на то, что военные успехи должны создавать предпосылку для успешной внешней политики. При военных успехах вряд ли нужно заниматься внешней политикой, так как последняя в таких случаях делается при помощи убедительной силы оружия. Но при поражениях она именно и должна показать свое мастерство. Точно так же домашней хозяйке не следует ссылаться на то, что она может вкусно готовить лишь тогда, когда у нее есть достаточное количество жиров и мяса. Свое поварское искусство она может показать лишь при ограниченности продуктов питания, когда испытываются ее находчивость и фантазия. Характерно, что наша победа 30 января 1933 года пришла после переговоров, которые мы вынуждены были вести под давлением неудач, а не под впечатлением победы. Достигнутый незадолго до этого относительно ограниченный успех являлся, правда, решающим, но если приводить сравнения, то я полагаю, что и сегодня мы можем достичь того же самого на любом участке фронта.

Хотя конференция в Квебеке внешне и завуалировала противоречия во вражеской коалиции, но для знатока сделала их еще более явными. Если западные державы играли с мыслью отойти от требования безусловной капитуляции Германии, то, очевидно, для того, чтобы сделать попытку быстрой политической победы над нашим народом и лишения его руководства. Неожиданная поездка Идена в Квебек имела, по-моему, целью заявить об энергичном протесте Кремля против ташй попытки, которая в конечном результате приняла бы форму одностороннего решения европейского вопроса западными державами, и тогда в Квебеке отказались от этого. Благодаря военным, успехам западные державы стали чувствовать себя более уверенно по отношению к Сталину, но Сталин со своей стороны ищет возможности создать на юго-востоке свершившиеся факты, так как он точно знает, что при своем продвижении он как раз в этом чувствительном пункте натолкнется на англо-американские и особенно английские интересы, что может при известных обстоятельствах привести его к тяжелому и непоправимому конфликту с западными государствами. Такое развитие событий является для нас весьма обнадеживающим, и задачей нашей дипломатии и внешней политики должно быть стремление использовать этот случай, пустив в ход всю нашу хитрость. Мы ведем — чего мы хотели избежать в самом начале при всех обстоятельствах — войну на два фронта в ее самой острой форме. В нашей истории мы никогда не выигрывали войны на два фронта; так же и сегодня, учитывая численное соотношение сил, нам не удается ее выиграть в военном отношении. Если бы в 1932 году наши враги были едины, они могли бы подавить нас, точно так же и наши теперешние противники могли бы это сделать сейчас при тех же самых предпосылках. Но этих предпосылок нет и теперь. Судьба распорядилась так, что для нас остается удобный выход из дилеммы этой войны. Но, я думаю, судьба ждет также от нас, что мы вступим на этот путь. Я не хочу, чтобы меня заподозрили в желании говорить языком авантюристической военной политики. Это не авантюра, если мы зондируем почву с той или с другой стороны с целью здесь или там отсрочить, быть может, конфликт, с тем чтобы нанести поражение в другом месте. Попытка действовать одновременно в двух направлениях малоперспективна. Мы не можем одновременно заключить мир с обеими сторонами и в то же время не можем продолжительное время вести успешную войну на два фронта.

Возникает вопрос: склонна ли вообще одна из сторон вступить с нами в переговоры, и если да, то какая? Я мало возлагаю надежд в настоящее время на западную сторону, хотя это, естественно, было бы самым логическим разрешением конфликта. Оно соответствовало бы, мой фюрер, представляемой уже давно вашей внешнеполитической установке и дало бы нам широчайшие перспективы для успеха на востоке. Но история нелогична, и даже, если бы, например, Черчилль втайне и желал такого решения, в чем я сомневаюсь, он не мог бы практически осуществить его, так как он связан по рукам и ногам внутриполитически и должен был бы к тому же опасаться, что Сталин при малейшей попытке в этом направлении опередит его. Конференция в Квебеке показала это. Англия находится в поистине трагическом положении. Даже если бы она осознавала необходимое и правильное, она не могла бы это осуществить. И победа означала бы поражение. Другое дело с Советским Союзом. Внутриполитически Сталин никоим образом не связан. Он может принимать далеко идущие решения, не нуждаясь в предварительной подготовке общественного мнения своей страны. Он пользуется славой хладнокровного реалиста, в чем Черчиллю полностью отказывают. Факты показывают, что Советы планомерно преследуют свои державно-политические цели и умеют использовать благоприятный момент. Но Сталин не был бы человеком хладнокровного расчета, если бы не знал, что рано или поздно он должен будет столкнуться с западными государствами и что нельзя допустить до того, чтобы истечь кровью на восточном фронте и тем более чтобы англичане и американцы овладели подавляющей частью германского военного потенциала. Другими словами, наступил момент, когда во вражеском лагере начинают опять играть свою роль обнаженные державно-политические интересы, а наши политические и военные шансы благодаря этому значительно возросли.