Операция «Изольда» - [6]

— Ладно, пойдем, время терять не стоит, а то и в самом деле придется с фашистами воевать, — и, чуть прихрамывая, Василий начал спускаться к машине по узкой тропинке, вьющейся по склону холма.

Два рядовых, куривших на подножке в ожидании начальства, тут же вскочили на ноги. Один — мужик средних лет, тощий, низкорослый, с бурым лицом, а второй — юноша в очках, еще младше того сержанта на переправе. Совсем мальчишка.

— Хватит курить! — объявил, подходя к машине, Василий. — Значит, так: Ярошенко, прикроешь грузовик ветками и сидишь в кабине тихо. Если мы с майором завтра к вечеру не вернемся, заводишь мотор и дуешь к нашим. Что сказать, сам знаешь. А ты, Михаил, возьми боеприпасов как можно больше и канистру с бензином. С нами пойдешь.

— Так я ж, Василий Архипович… — жалобным голосом начал было Мишка Вельтман, но Василию достаточно было бросить в его сторону суровый взгляд, как юноша замолчал.

— Вот так-то лучше. А ныть хватит!

Михаил, а точнее, Мойша Вельтман, заткнулся, так как знал, с Василием шутки плохи.

— И рекомендую поспешить, — добавил, подходя, майор. — А то повоевать придется, а к войне вы, молодой человек, судя по всему, не слишком-то расположены.

Василий же, не обращая внимания на своих спутников, быстрым шагом направился в обход холма, к дороге. Однако, дойдя до обочины, подниматься на дорогу не стал, она была забита телегами и беженцами.

— Вдоль дороги, — не оборачиваясь, бросил он своим спутникам.

Майор на мгновение замялся. Опустил взгляд на свои хромовые, блестящие, словно только что начищенные сапоги.

— А может, по дороге?.. — неуверенно поинтересовался он.

Но Василий его даже слушать не стал.

— Хотите, попробуйте, я вас ждать не стану, — на ходу, не останавливаясь, объявил он и быстро пошел вперед.

Майору и рядовому ничего не осталось, как только последовать за своим командиром. Вообще Кузьмин майору не нравился. Имевший достаточно большие связи майор Галкин так ничего и не смог узнать про своего нового командира. Стоило ему сделать какой-нибудь запрос или попытаться выйти на какие-то архивы через многочисленных «друзей» в управлении НКВД, как он всякий раз натыкался на упоминание о таинственном Третьем отделе с грифом «Совершенно секретно». И что удивительно, допуск к этому «Совершенно секретно» имели только члены правительства, да и то не все. Так кто же такой в самом деле был его нынешний командир Василий Архипович Кузьмин? Что скрывалось за его простецким, открытым лицом, какие тайны он хранил? Многое майор отдал бы, чтобы узнать хоть малую толику о своем командире. Ведь он о нем практически ничего не знал, да и звание у Кузьмина было какое-то странное: «особый оперуполномоченный». А ведь командовал генералами, и те, невзирая на свои погоны, слушались его. А случись что, как он будет докладывать: оперуполномоченный приказал мне… Да ведь никто ему не поверит. И тем не менее, сейчас майору ничего не оставалось, как следовать за своим странным командиром.

В приказе, который они получили три дня назад, говорилось совершенно ясно: вывезти архив, хранящийся в Ельске. В крайнем случае — архив уничтожить. Только вот почему послали их, а не отдали приказ одной из отступающих частей? Зачем посылать их на передовую? Или в этих бумагах хранилось что-то столь важное, что ни в коем случае не должно было достаться фашистам.

Одно дело сидеть при штабе войск НКВД и слушать в бомбоубежище сводки с фронта, а совсем другое отправиться для выполнения какого-то дурацкого задания на передовую…

Пока майор заново прогонял в голове все эти мысли, бесплодно пытаясь решить загадку своего нового командира, они добрались до моста. В этот раз, хочешь — не хочешь, пришлось перебираться через канаву на дорогу. Хотя тут-то как раз ничего сложного не было. Вся канава оказалась завалена брошенными вещами. Совсем недавно — нужными вещами, без которых их хозяева жизни себе не представляли. Именно поэтому, убегая от немцев (а скорее даже не от них, а от войны и смерти), люди захватили их с собой, а теперь в придорожной пыли рядом валялись и вещи, и чье-то подвенечное платье, и битая посуда, и икона — первые жертвы войны.

Когда Василий выходил по откосу на дорогу, его за штанину схватила чья-то рука.

— Помогите.

Оперуполномоченный остановился. На обочине сидела женщина с грудным ребенком. Волосы ее были растрепаны, она тяжело дышала. Видно, пробиваясь в давке отступления, она выпала из общего потока, словно ненужная вещь. В этот миг она напомнила Василию… Да, Катерину. Та выглядела вот так же беспомощно, когда лежала, прошитая фашистской очередью. И вдруг он неожиданно осознал, что не может вот так просто пройти мимо, он должен что-то сделать.

— Помогите!

Несколько секунд Василий ошалело смотрел на женщину. Потом посмотрел на грязное личико младенца. Широко открытые глаза, чуть приоткрытый рот.

— Помогите!

Потом он наклонился к самому ее уху и тихо сказал:

— Там за холмом машина. Не спешите, она уедет только завтра на закате. Водителю скажите, что вас послал Кузьмин, запомните, Кузьмин. Скажите, что я велел вас накормить и подбросить… Ну, не важно куда. Отвезти в безопасное место.