Вскоре Риббентроп снова с интересом рассматривал каталог захваченных ценностей. Но вот он отвлекся от каталога и задумался:
«Военные уверяют, захват Ленинграда состоится в самое ближайшее время. Петербург двести лет был столицей могущественной Российской империи. В город и его многочисленные пригородные дворцы стекались всевозможные ценности и шедевры искусства, чуть ли не со всего света! – довольно улыбнулся. – Что-то русские, разумеется, успели уже вывезли… Но, безусловно, предстоит интересная работа… Да, и уже сейчас надо к ней серьезно готовиться…».
* * *
Ермолай открыл глаза и увидел перед собой строгое девичье лицо в белой косынке. Лицо улыбнулось, изрекло пухленькими губами:
– Оклемался, вот и хорошо.
– Где я?
– В военном госпитале, я медсестра Мила.
Тело Ермолая неприятно ныло, своих рук и ног он не чувствовал, голова была словно чугунная.
– Лежи спокойно, не шевелись и не говори ничего, тебе необходим полный покой.
– Что со мной?
– Ранения у тебя, можно сказать, несерьезные, но при доставке в госпиталь ты потерял много крови. Сейчас к тебе придут.
Медсестра исчезла, Ермолай закрыл глаза…
– Здравствуй, герой! – внезапно раздался бодрый мужской незнакомый голос.
Ермолай открыл глаза и увидел улыбающееся, незнакомое мужское лицо.
– Я комиссар Голиков, большое спасибо, тебе Сергеев.
Ермолай напрягся и выдавил:
– Груз вы…
– Все получено в полном объеме и уже находится в хранилище Госбанка. Не волнуйся, Сергеев, операция успешно завершена, ты молодец. Лежи и поправляйся…
– Свидание закончено, – раздался откуда-то строгий женский голос.
– Давай держись, брат Сергеев, и поправляйся. У нас впереди много интересной работы, мы ждем тебя. Завтра тебя навестит майор Истомин, ночью он прилетает с Севера. Да, чуть не забыл, твоя мама обосновалась с заводом в городе Ирбит, это в Свердловской области. На днях ты получишь от нее письмо…
На следующий день самочувствие Ермолая заметно улучшилось, он находился в сознании. С утра делали уколы, пичкали таблетками, кормили кашей и поили водой. Молоденькая медсестра Мила просто порхала перед кроватью.
Ближе к обеду в гости пришел улыбающийся майор Истомин и… сосредоточенная Ирина Лазо. Они сели на рядом стоящие стулья, как-то несмело переглянулись между собой. Ермолай с усилием улыбнулся, он был рад видеть их обоих. Но после краткого приветствия сразу спросил о капитане Ягодинок.
Майор посуровел лицом и горестно ответил:
– От взрыва авиационной бомбы капитан получил контузию, он ослеп и оглох. Потом уже лежачего его прошила пулеметная очередь в четырех местах. Медики говорят, жить будет, но как, понимаешь ли, неясно. А вот бойцы ваши, Кузнецов и Широких, – продолжил веселее, – чувствуют себя неплохо, тебе большой привет передавали.
«Жаль-жаль Ягодинока, – тихо загрустил Ермолай, в памяти на секунду-другую проскочили все перипетии операции с золотом на заключительном этапе. – Мужик он, что надо…».
– Ермолайчик, выше нос, – весело бросила Ирина.
Ермолай с усилием улыбнулся, мужественный широкоплечий Истомин и хрупкая Ира рядышком неплохо смотрелись.
Майор наклонился ближе к больному и тихо вымолвил:
– В связи с неудачами на фронтах предстоит перевозка различных ценностей вглубь страны, в том числе и из московского хранилища Госбанка. Комиссар Голиков сказал, что ты обязательно будешь участвовать в перевозках. Да, если ты не против, то тебя переведут к нам в управление.
Ермолай вспомнил, как ему присвоили офицерское звание, и выдавил:
– Не против.
– Отлично. Еще Голиков сказал, что ты будешь представлен к правительственной награде. Так что, брат, давай поправляйся побыстрее, впереди уйма интересных событий.
– Есть, поправляться побыстрее…
