Операция без выстрела - [23]
— Что вы имеете в виду под «грязными делишками»? — спросил Ченчевич.
— Когда началась война, мне стало известно, что немцы создали из оуновцев группы террористов, диверсантов для проведения враждебных акций на территории Советского Союза, батальон «Нахтигаль», который вместе с гитлеровцами вошел во Львов и учинил расправу над учеными. Они же охраняли и лагеря смерти… Уже тогда нас, рядовых националистов, удивляло, что наши главари, которые так много разглагольствовали про освобождение из-под гнета панской Польши, в 1939 году сбежали за границу или перешли на нелегальное положение.
Микола умолк. Он словно онемел, и как во сне виделись ему огни пожарищ, слышался голос одичавшего от крови и разбоя Ильчишина:
«Пойми, организация стоит перед серьезным экзаменом. Мы должны сделать все, чтобы Украина добилась независимости».
Приблизительно то же самое Микола вскоре услышал из уст другого оуновца по кличке Щербатый…
— В начале июня 1941 года, — продолжал, очнувшись, Мамчур, — я через Ярослава получил от Ильчишина записку с приказом: обоим незамедлительно прибыть в Рогатин. Там Ильчишин познакомил нас с членом ОУН Щербатым. Тот был хорошо знаком с положением дел в нашей организации. Во время беседы потребовал охарактеризовать каждого местного националиста. «Вот-вот придут немцы, — сообщил Щербатый, — и нам уже в первые дни войны необходимо позаботиться, чтобы Украина стала самостийной державой. Про институт забудь, мы должны готовиться к экзамену, который войдет в историю нации». Мы перешли на нелегальное положение, а через несколько дней двинулись в леса Выгодского района. Там присоединились к группе из двадцати человек. Этим хорошо вооруженным боевикам поручалось принять немецких парашютистов. Националисты имели задание захватить власть в селах, районных центрах…
— И как все это выглядело на деле? — спросил Ченчевич.
— Поверьте, я представить себе не мог, что могло случиться такое страшное…
Мамчур умолк, закрыв лицо руками.
Тарасюк и Ченчевич внимательно глядели на собеседника: как он поведет себя дальше? Иногда в такие минуты человек может раскрыться больше, чем за месяцы, а то и годы…
— Мне шел двадцать четвертый год, — продолжал Мамчур надломленным голосом. — До этого я ни разу не видел убитого человека. А тут столько крови!.. Не минула лихая доля и наше село. Но об этом я узнал позже, потому что в ту пору был в Рогатине…
Тогда еще Микола не представлял, как сложится его судьба после прихода с повинной. Казалось, контрразведчики об этом не думали. Во всяком случае, обвинений Мамчуру не предъявляли. Его хотели понять, и он выкладывал все, что тяжким грузом лежало на душе.
Из рассказов Мамчура становилось ясно, что он не только невольный свидетель тайных сговоров главарей ОУН с гитлеровцами, а и человек, хорошо осведомленный о преступлениях националистических банд и подполья на Украине. Микола мог бы принести немало пользы местным органам государственной безопасности. Но и тут, под Берлином, он был нужен контрразведке как член группы связи с заграницей. Однако принимать решение Тарасюк не спешил.
Когда беседа закончилась и Микола ушел, Тарасюк спросил Ченчевича:
— Как вы считаете, есть основания доверять Мамчуру?
Подполковник задумался.
— Говорит он как будто искренне. Но без проверки… Не знаю, Виктор Владимирович, с ним надо еще поработать.
— Давайте известим местные, украинские органы государственной безопасности о группе Черноты, — предложил Тарасюк. — На месте легче навести справки. Может быть, товарищи нам подскажут, что делать дальше.
На том и порешили.
На другой день начальник отдела контрразведки армии связался с заместителем наркома государственной безопасности УССР и передал необходимую информацию.
«О группе Черноты мы знаем, — пришел ответ. — Чекисты потеряли ее след несколько месяцев назад. Постарайтесь выяснить, с кем связные должны были установить контакты. Это весьма важно. Еще важней изучить самого Мамчура, а соответственно — возможность его возвращения и дальнейшие перспективы».
В Киеве бушевала весна. В погожем небе искрилось солнце, на улицах цвели каштаны. В раскрытые окна кабинета врывался свежий ветерок. Он доносил стоголосый шум мирного города.
Заместитель наркома положил телефонную трубку, подошел к карте и посмотрел на красные и синие флажки, которые обозначали линию фронта. Однако мысль упорно возвращалась в прошлое, в тот день, когда он, тогда еще начальник областного управления НКГБ, впервые встретился с Виктором Владимировичем Тарасюком.
Кстати, та встреча в кабинете секретаря обкома и определила дальнейшую судьбу Тарасюка.
Разговор был деловым.
— Есть решение партии направлять на работу в органы государственной безопасности коммунистов, — коротко сказал секретарь. — Знакомьтесь, это начальник областного управления.
— Как вы смотрите на то, чтобы стать чекистом?
— А что я, учитель, у вас буду делать? — удивился Тарасюк и растерянно глянул на собеседника.
— Чекистами не рождаются. А что будете делать, вам скажут.
— Обком вас рекомендует, мы уверены, что справитесь, — сказал секретарь, обращаясь к Тарасюку, и добавил: — Ну как, согласны? Вот и хорошо. Если нет возражений, завтра же переходишь в распоряжение руководства органов государственной безопасности…
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.