— А ведь тебе понравилось, барон, — чуть усмехнувшись, княжна подошла к Генриху вплотную и неожиданно прижалась к нему высокой грудью. — Согласись со мной мой милый, и я всё тебе прощу.
— Не надо, — грустно и как-то устало ответил ей барон, невольно брезгливо отстраняясь. — Не надо мне ничего прощать. Потому, что, в отличие от вас, княжна, мне прощать нечего.
— А старого герцога? — насмешливо посмотрела на него княжна. — Тоже не надо прощать?
— И старого герцога тоже, — спокойно глядя ей прямо в глаза, тихо ответил барон. — Особенно его. В смерти его некого винить, кроме него самого.
— Как знаешь, — усмехнулась княжна многообещающе. — Уверен, что так твои нынешние подданные не думают? — с многозначительно обещающим видом посмотрела она на него.
— Вас ждут! — сухо, безцветным, холодным тоном проговорил барон. — Поторопитесь! Или вас проводят, — с явственно прозвучавшими в голосе нотками откровенной угрозы, тихо проговорил новый Правящий Герцог баронства, брезгливо отстраняясь.
Замок баронов… Весна. *
Ослепительно яркое, по весеннему режущее глаза солнце своими тёплыми, весёлыми лучами едва пробивалось сквозь мутное, неровное стекло толстого, свинцового переплёта, отделяющего маленькую светёлку молодой баронессы в единственной отапливаемой жилой башни её старинного замка, и отделяло её от стылого, ещё по-зимнему холодного весеннего дня. Прислонившись пылающим жаром лбом к холодному свинцу переплёта, Изабелла с тихой грустью смотрела на двигающиеся по замковому двору чьи-то размытые тени, едва видимые за мутным, толстым стеклом.
Со дня, после которого можно было начинать процесс развода, минуло уже чуть ли не тридцать дней, а личность, носящая имя славного баронского рода, некто нынешний барон Сидор де Вехтор, её фиктивный муж, так и не появилась. И судя по всему, его появления можно было уже и не ждать.
Самое неприятное во всём этом деле было то, что деньги, которые были им так срочно необходимы, и на которые она так рассчитывала, неожиданно быстро и неизвестно куда исчезли. Сумма, поначалу казавшаяся столь невероятно большой, на поверку вышла совершенно ничтожной и недостаточной. И даже её мгновенно растащили набежавшие неизвестно откуда ростовщики со старыми долговыми расписками. И теперь перед юной баронессой в полный рост снова вставал призрак очередного фиктивного замужества с последующим за этим очередным унизительным венчанием.
И что хуже всего, теперь уже было совершенно ясно что первоначально запрашиваемая за фиктивное замужество сумма в размере пятисот золотых, нуждалась в увеличении как минимум вдвое, до общего существующего уровня цен на данный предмет торговли. Но что было хуже всего, было уже понятно что и этих будущих денег на решение всех проблем не хватит.
И одна только мысль об этом, о том, что титул её старинного, благородного рода де Вехторов стал предметом торга, до злых судорог стягивала скулы красивого, породистого личика юной баронессы.
И так уже кумушки из местного дворянского общества шушукались за её спиной, поджимая свои сморщенные губы, как только она появлялась в поле видимости. Но ещё хуже было то, что она не раз уже за последнее время ловила на себе многозначительные, сальные ухмылки местных ловеласов.
И чтобы она сама себе ни говорила, и как бы ни утешал её Советник, но этим ранним весенним утром она отчётливо поняла, что своим поспешным, необдуманным согласием на фиктивное замужество она окончательно и безповоротно перешла в другую категорию.
Этим утром ей стало кристально ясно, что теперь она уже не была завидной партией, руки которой добивались лучшие и знатнейшие женихи и этого, и соседних баронств. Нет, теперь она прочно занимала первое, а может и последнее место в списке самых дешёвых, невостребованных невест. На место в этом невидимом глазу списке ей было откровенно плевать, но это было унизительное состояние, чувствовать и понимать, что тебя уже начинают откровенно презирать те самые люди, которые ещё недавно искали твоего общества, а сейчас презрительно отворачиваются при встрече. Как ты сама ещё совсем недавно брезгливо кривила свой нос, глядя в сторону какой-нибудь разорившейся дворянки, вынужденной торговать своим титулом.
— Ну, — молодая баронесса раздражённо повернулась, сердито глянув на своего старого, седого советника, к которому она раньше всегда послушно прислушивалась всю свою недолгую жизнь, и совет которого так резко и радикально перевернул всю её молодую судьбу. — И где этот ваш новоявленный барон. Он не явился на расторжение брака в течение месяца, теперь можно обойтись и без него, — баронесса сделала характерный жест, проведя рукой по горлу.
— Э, — замялся советник. — Я бы на Вашем месте не торопился так со столь радикальным расторжением.
— Что это значит, Советник? — тихо, звенящим от бешенства голосом поинтересовалась баронесса. — Что значат эти ваши слова: 'Я бы не торопился на вашем месте'? Как вас изволите понимать?
— Ну, — пожал плечами Советник, — пока что мы от вашего фиктивного замужества приобрели одни только выгоды. И это ещё не предел.
— Что вы имеете в виду? — всё так же раздражённо поинтересовалась баронесса, тем не менее, стараясь сдерживаться.
