Операция "Бешеные лошади" - [31]

Её и видно то было средь мутных паводковых вод единственно по одиноким вёшкам, густо утыкающим верхние откосы дамбы. Но стоило только какой-либо вёшке упасть, как поиски верного пути по дамбе приобретали суровый элемент реального экстрима.

Так что, отрезанному половодьем от всего мира на единственном сухом островке в пойме Корнею единственно что и оставалось, так это занять своих бездельничающих курсантов на строительстве своего собственного учебного центра, расположенного теперь на месте старого заброшенного хутора, выкупленного по его настоянию у городских властей. И его он со временем собирался превратить если не в серьёзную крепость, то во вполне крепкое, хорошо укрепленное поместье, где в дальнейшем собирался развернуть более основательную подготовку своих будущих учеников.

Туда же, ещё до паводка, они успели перевезти раскатанный по брёвнышкам и заново перемеченный их прежний острожек, к сильнейшему раздражению городских властей. И который теперь там заново собирала нанятая недавно новая бригада плотников, дополняя неказистое сооружение дополнительными вставками из больших дружинных изб, на манер форта выводимых по кругу глухими сторонами тыльных стен на внешнюю сторону.

В общем, получалось здорово.

Посетив один раз с самого начала место будущего Корнеевского Дацана, Сидор всякий раз потом при посещении этого места испытывал мгновенный всплеск сильнейшего раздражения от одного только осознания того факта во что им встают Корнеевские придумки. Было полное впечатление что тот путал их частный карман с государственным.

Такие масштабы и размеры построек будущего своего учебного центра, безпроблемно для себя выполнить могло только мощное, богатое государство, но уж никак не небольшая, частная компания из пяти человек. Правда, исключительно за счёт своей и Машиной доли совместного капитала.

Но говорить что-либо против, было безполезно, тот просто ничего не слышал. И не хотел слышать.

Корней знал что надо делать. Знал как. И знал что должно было получиться в конце. И трудности на пути его не останавливали. А об экономике своих военных игрушек он не думал. Абсолютно!

Но всё что он делал — было совершенно. Вопрос был только один — скольно это совершенство им стоило.

— 'Как же всё это здорово, — не раз раздражённо думал про себя Сидор, глядя как всё более и более подымается и расширяется насыпь там, где планируются стены будущего Корнеевского учебного центра, или по иному — Дацана. — Но как же это было бы ещё более здорово, кабы не было так дорого. И раньше то было не дёшево, а теперь-то, при таких-то масштабах'.

Гигантомания Корнея, серьёзно подкреплённая последствиями встречи с имперскими ящерами и его переоценкой обороноспосбности построенных ими крепостей, похоже уже не знала границ, перехлёстывая все разумные пределы.

Да ещё и новая бригада за свою работу запросила с них столько, что давно уже смирившийся с местными расценками Сидор только крякнул и про себя выругался матом, не зная что на это и сказать.

И сюда, в эти хляби речные, к верфям и этому будущему центру, куда он с самого первого раза так не хотел больше ездить, сегодня притащила Сидора Маня, посмотреть на некое представление, на которое его уже несколько последних дней она с Кореем безуспешно пытались затащить.

— Вот уж никогда бы не подумал, что такое возможно, — рассеянно бормотал Сидор, глядя на реку распахнутыми от изумления глазами. Обещанное представление действительно того стоило.

Стоя на берегу Каменки возле самого первого, выше по течению от города брода, он со жгучим любопытством наблюдал за бурным процессом донной речной эрозии. Глядя на то, как паводковые воды буквально у него на глазах размывают столько доставивший им хлопот перекат, он только удивлённо хлопал глазами, сам не веря в то что происходило прямо перед ним.

— Всякого я ожидал, но чтобы вот так вот… Знал, конечно что такое возможно. В теории…, - полез смущённо терзать он собственный затылок.

— А вот и пресловутый топляк, — усмехнулся Сидор, наблюдая как из песка и гальки переката появляется косо торчащее из воды грязно-бурое, осклизлое бревно, покрытое даже на один только взгляд какой-то противной, мерзкой дрянью.

— Морёный дуб, — флегматично заметил он, глядя как мишки, с бросившимися им на подмогу рабочими, заводят канаты под показавшийся из воды ствол, крепят его и с помощью установленной на берегу лебёдки медленно, с натугой тащат бревно на берег, буквально выламывая его из речного дна.

— Или сосна, — безразлично зевнула Маша. Ей эта картина была уже хорошо знакома и поэтому ничего кроме скуки не вызывала.

— Однако, много его тут у нас образовалось, — удивлённо хмыкнул Сидор, заметив, наконец-то, изрядную кучу стволов, хаотически разбросанных по берегу. — Непорядок. Надо бы прибрать. Это же такая вещь, — восторженно заметил он, глядя, как выволокшие на берег бревно медведи отряхиваются, разбрызгивая вокруг веер брызг, образовавших разноцветную радугу, и снова лихо бросаются в воду. — А вот и ещё одно. Ещё одно, очередное бревно, — довольно потирая руки, проговорил Сидор, чуть не подпрыгнув от радости.