Операция «Адмиралъ» . Оборотни в эполетах - [58]
Никто не знал, какое скромное положение занимал он в действительности. Но, если бы даже это было известно, все равно, он был бы виноват: зачем «дошел до жизни такой?»
Между тем совет Верховного правителя приобретал все большее значение. Тут решалась судьба всей страны. Здесь увольнялся генерал Хорват, назначался генерал Розанов, составлялся план внешней политики, ответы Финляндии, указания Юденичу и т. д., а Совет министров ничего не знал.
Среди членов Совета царило уныние. Одни долго боролись против закулисных влияний, жаловались на ненормальность своего положения, просились в отставку, но, когда неудачи на фронте свалились, как снег на голову, уходить уже было поздно. Это было бы сочтено за трусость.
— Они взяли на себя ответственность — пусть делают, — говорил, бывало, Преображенский про Совет Верховного.
Что касается блока, то он пришел к убеждению в необходимости сменить председателя Совета министров и обновить кабинет. На место Вологодского выдвигали теперь кооператора Балашкина и журналиста Белоруссова-Белецкого. В Совете министров к этим кандидатурам по разным соображениям относились отрицательно. Прежде всего возражал против смены Вологодского Сукин. С международной точки зрения он находил его смену крайне вредною.
— Мы накануне признания, и вдруг демократ Вологодский уходит; это очень повредит, — говорил он, как всегда, твердо, на английский манер, выговаривая букву «е».
Теперь же в пользу оставления Вологодского высказывались очень многие. Пепеляев удостоверял как министр внутренних дел, что смена Вологодского произведет крайне невыгодное впечатление внутри страны. Тельберг говорил, что он боится ухода Вологодского из какого-то суеверия. Преображенский, Шумиловский и некоторые другие заявили, что они не останутся членами Совета министров, если уйдет Вологодский, потому что они верят только ему.
Впрочем, Сукин указал, что он уже выписал нового председателя Совета министров с юга России, а именно Н.И. Астрова.
Решающим фактором при переменах в правительстве должны быть, конечно, не внутренние настроения самих членов правительства, а внешние воздействия: отношения и взгляды общества. Омский блок отличался, однако, тем, что он обсуждал, но не действовал. У него было два-три человека, которые после каждого решения забегали узнать мнение министров по этому поводу, и если не встречали сочувствия, то на этом дело и кончалось. Так было и сейчас. Блок поговорил, но скоро выдохся.
В Омске явилась в это время другая общественная сила, на которую возлагались большие надежды. Это была казачья конференция.
Сначала предполагалось, что съезд представителей казачества будет заниматься некоторыми вопросами устройства казачьей жизни, но в связи с общим политическим положением и возрастающею ролью казачества конференция стала выносить решения по всем решительно вопросам и особое внимание уделила устройству государственной власти.
Конференция признала необходимым сократить число министров до пяти, упразднить Сенат и еще что-то в этом роде.
Заместитель председателя Совета министров, министр юстиции, главноуправляющий делами, сенатор и профессор Тельберг отличался большою самоуверенностью. Он, очевидно, решил, что его проект военного совета — единственное средство спасти гибнущее «российское правительство», и, не спросясь Совета министров, не устроив, как об этом просили, совместного заседания министров с Верховным правителем, провел свой проект в форме чрезвычайного указа.
Тельберг, Михайлов и Сукин становились окончательно вершителями судеб, потому что к ведению Совета отнесены были все важнейшие дела.
Как раз в это время возвратился из отпуска Вологодский. В первом же заседании, 12 августа, ему был предъявлен вопрос о незакономерности указа, проведенного Тельбергом помимо Совета министров. Тельберг выдержал ожесточенную атаку.
Бедняга подвергся нападению с двух сторон. Чтобы провести указ, ему пришлось проявить большую настойчивость у Верховного правителя, который не понимал смысла этого указа. Тельберг рассказывал, что дело не обошлось без крика. Какой-то проект был разорван, и, в конце концов, все-таки было подписано нечто сходное с первоначальным проектом.
Генералы тоже не понимали сущности проекта. Им казалось, что это совет обороны, наподобие того, который был учрежден в Австрии накануне ее падения. Когда Дитерихс узнал, что издан подобный указ, он сказал:
— Если так, то в таком случае… в таком…
Он еще не кончил, как адмирал — все это я передаю со слов Тельберга — уже начал доказывать, что, в сущности, ничего не будет, что это только так…
Бороться с Советом Верховного правителя оставалось лишь путем личных перемен. Вологодскому было дано знать, что сохранение влияния за Тельбергом, Михайловым и Сукиным признается большинством недопустимым.
На этот раз Вологодский проявил характер.
Адмирал долго колебался относительно Михайлова и без охоты подписал указ об его отставке. Сукина он ни за что не хотел отпустить. Назначение меня на место Тельберга подписал без колебаний.
Против Михайлова выставлены были, главным образом, деловые аргументы. Серьезной финансовой программы у него нет. Изъятие керенок оказалось крайне неудачной реформой. Технического улучшения сибирских знаков так и не было достигнуто, а сама фигура Михайлова приобрела к этому времени общий подиум. В Государственном экономическом совещании его встречали с крайнею враждебностью, а когда он ушел в отставку, пресса единодушно осудила его деятельность, приписав ему заговоры, в которых он не участвовал, и забыв его положительные черты и заслуги.
Предлагаемая читателю хроника октября 1993 года основана на вынесенном из горящего «Белого дома» личном дневнике помощника генерала Ачалова и неизвестных, ранее никогда не публиковавшихся документах.Настоящие документальные свидетельства написаны непосредственным участником событий, который при объявлении государственного переворота первым получил оружие и чрезвычайные полномочия от Руцкого и Хасбулатова, отвечал за все выделенное защитникам парламента оружие, 3 октября участвовал вместе с генералом Макашовым во взятии мэрии и возглавил первую автоколонну в «Останкино», где вплоть до начала массового расстрела лично вел официальные переговоры с «Витязем».
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии `Жизнь замечательных людей`, осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют свою ценность и по сей день. Писавшиеся `для простых людей`, для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).