Опекун - [18]

— Плавал, — Аркадий сделал глоток кофе. — Третий день как в Москве. Только здесь про Ирину и узнал.

— Плавал? В смысле? — спросил я.

— Помощником главного механика на сухогрузе ходил. Почти три года в море.

— Круто. Но ты вроде давно семью бросил? Чего сейчас про дочку вспомнил? Плавал бы и дальше.

— Тяжело, надоело, — Аркадий откинулся на спинку стула и изучающее смотрел на меня. — А тут дочка растет.

— И квартира в Москве, и жены нет, — понимающе кивнул я и заказал чашку кофе подошедшему официанту.

— Ты женат? — спросил Аркадий.

— Был.

— Ну вот, должен меня понимать. Жена одно, ребенок совсем другое.

— Понимаю, — снова кивнул я. — Ты когда Машку хочешь забирать?

— Через неделю где-нибудь, если не возражаешь. Мне вещи еще должны из Мурманска придти.

— Не возражаю.

Помолчали.

— А если снова в плаванье уйдешь? Машку куда, в интернат?

— Не уйду. Отплавался. Устал.

— А чего делать будешь?

— Не знаю пока. Осмотрюсь, подумаю. Деньги на первое время есть. Может, ты чего посоветуешь?

Я пожал плечами.

— Ты через пару дней зайди ко мне. С дочкой познакомишься, чтоб для нее не как снег на голову. Пусть чуть привыкнет, что у нее теперь папа есть. Сразу не забирай, все шок поменьше будет.

Аркадий кивнул, официант принес кофе, Аркадий заказал себе еще чашку. Я молча пил свой.

— А может, вообще забирать не будешь? — предложил я. — Будешь приходить в гости, водить ее в цирк и в зоопарк. А живет пусть со мной. Тебе же спокойней. А я ей сок буду делать. Даже денег на содержание не попрошу. Не хочешь подумать?

Аркадий удивленно уставился на меня.

— А тебе-то на фига такое счастье?

— Ну-у, — неопределенно протянул я. — Своих детей нет, а к твоему привязался.

Аркадий пожал плечами.

— Тебе что, сто лет? Женись, заведи своего. Дело нехитрое.

— Жена одно, ребенок другое — сам же говорил. Подумай все же.

— Нет, — Аркадий покачал головой. — Совсем не по-людски, чтобы при живом отце ребенок с чужим человеком жил.

— Да ладно тебе. Вон, живой отец пять лет не вспоминал, а плавал бы дальше, то еще пять лет не вспомнил бы.

— Но вспомнил же. Чего теперь?

— Да ничего, я так, на всякий случай. Вот ключи, — я положил связку на стол. — Соберешься ко мне, позвони. Я Машку подготовлю, — я махнул официанту. — Счет, пожалуйста.

— И мне тоже посчитай, — кивнул Аркадий.

— Препятствие, — подумал я, садясь в машину. — Что делать, если ни обойти, ни сломать не получится?

— Маш, а ты папу своего помнишь? — мы сидели на кухне и пили чай после ужина.

— Нет.

— Совсем-совсем не помнишь, даже смутно?

— Не-а. Я маленькая была.

— А мама что-нибудь про него говорила?

— Говорила, что он бросил нас. Про то, что он летчик, не говорила.

— Почему летчик? — удивился я.

— Ну, знаешь, детям лапшу вешают, что папа геройский летчик, или моряк, или разведчик и выполняет важное задание, вместо того чтобы сказать: папа нашел другую тетю и ушел к ней.

— А твоя мама говорила, что он нашел другую тетю?

— Нет, вроде. Говорила, просто ушел и больше с нами жить не будет. Да я уже плохо помню, маленькая была.

— А ты не хотела бы его увидеть?

— Нет.

— Почему? Это все-таки папа.

— Говно это все-таки.

— Фу, Машка! Как ты говоришь!

— А почему ты спрашиваешь? Ты никогда не спрашивал про него.

— Ну, так, на всякий случай. Вдруг он захочет тебя увидеть.

Маша пожала плечами,

— А чего ему меня видеть?

Я тоже пожал плечами.

— Ну, все-таки папа.

Маша болтала ложкой в чашке, вдруг она резко выпрямилась на стуле.

— Он, что, появился? — несколько секунд она молчала. — Ты же меня не отдашь?

Я промолчал.

Машка медленно сползла со стула, обошла стол и подошла ко мне. Губы у нее дрожали.

— Ты не отдашь? Не отдавай меня, пожалуйста.

Она прижалась ко мне и обняла.

— Не отдавай! Пожалуйста! Я тебя люблю!

Я посадил ее к себе на колени.

— Я тоже тебя очень люблю, — вздохнув, я обнял ее.

— Пожалуйста! Я все-все буду делать. Обед, пылесосить. Не отдава-ай! — Маша уткнулась мне в грудь и заплакала.

— Если бы я был богат, увез бы тебя за границу, и все. Нас бы не достали.

— Мы же ездили за границу, — Машка подняла голову.

— Это всего десять дней. Мне же работать надо, а там мы просто умрем с голода.

— Лучше с голода-а, — она снова заплакала.

— Ну, не так все страшно. Мы будем встречаться, будешь приходить ко мне в гости, будем вместе куда-нибудь ходить. В театр, в парк погулять. Мы часто будем видеться.

— Не хочу! Не хочу! Не хочу! — сквозь рыданья повторяла Маша.

Я обнял ее покрепче.

— Он твой отец, я ничего не могу сделать.

Я гладил ее по спине и целовал в макушку и затылок.

— А когда ты вырастешь, то снова сможешь жить у меня. Если захочешь, конечно.

— Когда-а?

— Через восемь лет.

— Долго-о.

— Совсем недолго, ты даже не представляешь, как недолго.

— Когда-а?

— Что когда? — не понял я.

— Когда он меня заберет?

— Через две недели, — сказал я, надеясь, что еще неделю я выторгую, а две недели для ребенка достаточно большой срок.

Маша больше ничего не говорила, только плакала, прижимаясь ко мне.

Я обнимал ее, пытался успокоить, и мне почему-то вспоминалась Ольга.

С Аркадием мы договорились, что он придет на следующий день, вечером.

Услышав мужской голос в домофоне, Машка бросилась в свою комнату и захлопнула дверь. Я покачал головой и пошел открывать.