Опекун - [10]

— О, придумал. Встанем на Ленинском, у Нескучного. Там спортивный на углу. Купим ей велосипед. Пусть она катается туда-сюда, а мы пешком пойдем. Там до аттракционов полчасика прогуляться. И кафе — хренова туча. Найдем, где перекусить.

— Хочешь купить ей велосипед? А вдруг у нее есть, и только забрать надо.

— Ну, как вариант. Да и какой у нее может быть велосипед, так, старье какое-нибудь. Ладно, решили.

— А как ты потом велосипед домой попрешь? Он к тебе в тачку влезет?

— Купим такой, чтобы влез. Ей все-таки детский нужен. Складной можно.

— Ну, хорошо, — пожала плечами Ольга. — Покупай.

Зазвонил мой мобильный. Звонили по поводу завтрашней сделки. Как обычно, в последний момент возникли осложнения. Пришлось утрясать нюансы, искать компромиссы, уговаривать клиентов. Я часа два вел челночные переговоры. Матерился про себя, ругал идиотов контрагентов, но сделку вроде спас. Если, конечно, завтра очередная шлея не попадет под хвост очередному придурку.

Вышел на кухню, где Ольга, уткнувшись в свой ноут, готовилась к переводу.

— Кофе будешь? — спросил я.

— Угу, — промычала Ольга.

Я взялся за джезву, и в этот момент ожил домофон. Взглянув на часы, понял, что четыре урока закончились.

Я открыл дверь. Маша влетела в квартиру.

— Я получила пятерку! — закричала она с порога. Увидела вышедшую в переднюю Ольгу, замолчала и остановилась, словно налетев на стену.

— Молодец, — улыбнулась ей Ольга, — а по какому предмету?

— Она здесь всегда живет? — повернулась ко мне Маша.

Я кашлянул.

— Приезжает погостить иногда. Так по какому ты получила пятерку?

— По чтению, — буркнула под нос Маша. Ольга покачала головой и ушла на кухню.

— Пошли ручки мыть, — открыл я дверь в ванную.

В ванной Маша с готовностью протянула мне руки. Я включил воду.

— Сейчас перекусим и поедем в парк кататься на аттракционах, — сказал я, намыливая девочке руки. — Ты кушать хочешь?

— С ней? — спросила Маша.

Я кивнул.

— Зря ты так. Она хорошая.

Маша вздохнула.

— Ты ей ручки моешь?

— Нет, — улыбнулся я.

— А раньше мыл?

— Нет. Но я ее люблю.

Маша снова вздохнула.

— Хорошо, поехали, — сказала она.

— Извинись, пожалуйста, перед Ольгой.

— За что? — вскинула она на меня глаза.

— Когда она спросила тебя про пятерку, ты не ответила. Очень невежливо.

Маша промолчала. Я тоже промолчал, только вздохнул. Постарался потяжелее.

Когда мы вошли на кухню, Ольга нарезала хлеб и терла сыр. Она делала горячие бутерброды.

Зазвонил мобильник. Маша дернулась. Звонил мой. Я взглянул на экран и пошел в комнату доругиваться по сделке.

Когда вернулся, бутерброды были готовы. Ольга налила Маше чай и пододвинула тарелку. Для меня был приготовлен кофе.

— У тебя велосипед есть? — спросил я Машу.

— Нет, — с набитым ртом ответила она.

— Кататься умеешь?

— Угу, — кивнула Маша.

Дальше еда проходила в молчании. Когда все поели, Ольга поставила посуду в мойку и сказала:

— Вы пока собирайтесь, а я пойду, покурю.

— Она на балконе курит? — спросила Маша, когда Ольга вышла.

— Нет, на лестнице.

— А мне можно будет на балконе курить?

— Я надеюсь, что ты вообще не будешь курить, — улыбнулся я и продолжил: — Не будешь курить, пить, ругаться матом, делать татуировки, вставлять в нос пирсинг, нюхать кокаин, глотать колеса, гнать герыч по венякам. Не начнешь в тринадцать лет тра… — тут я остановился. Маша сидела, открыв рот.

— А будешь хорошей девочкой и извинишься перед Ольгой, — закончил я.

— А мне не будет тогда скучно жить?

Я подавился.

— Если извинишься перед Ольгой? Не будет, — нашелся я.

Маша молчала.

Я молчал тоже. Не знал, что делать. Не хотелось на нее давить и не хотелось позволять ей хамить.

Так мы и домолчали до возвращения Ольги.

— Вы готовы, наконец? — спросила она.

— Я-я, — вполне по-немецки ответил я. — Поехали, — кивнул я Маше.

В спортивном магазине Маша, конечно, была удивлена покупкой велосипеда. Купили складной, легко помещающийся в багажнике шестидесятой вольво. К выбору цвета девочка отнеслась индифферентно. Больше выбирали мы с Ольгой. Продавец отрегулировал седло и руль по росту Маши, и железный конь был торжественно вкачен под золотую листву деревьев в парке.

А дальше выяснилось, что кататься Маша не умеет. Совсем.

Дорожки и аллейки Нескучного сада, по которым в детстве гонял в казаков-разбойников, я теперь пробегал рысцой, держа велосипед с Машей одной рукой за руль, другой за седло. Велик кренился, Маша падала, я ловил. Мы смеялись и кричали. Ольга с мрачным видом шла и курила или впереди нас, или далеко отстав.

Когда мы наконец добрались до аттракционов, то были взмокшие, уставшие и голодные. И я предложил сначала поесть.

Обед был слегка испорчен кислой Ольгиной физиономией. Как я ни старался вовлечь ее в беседу, шутил, говорил комплименты, настроение ее не улучшалось. Зато Машка была очень довольна. У нее начало немножко получаться кататься. Она рассказывала, что отлично умела гонять на трехколесном, и сказала наконец, за что получила сегодня пятерку.

«Вот ведь, господи, человека еще нет, девять лет всего, — думал я про нее, — а какая уже женщина, блин. Вот уж сучье племя, воистину».

После десерта Ольга сказала, что ей неплохо было бы поехать позаниматься перед завтрашним переводом. И что мы можем спокойно догулять, а она и сама отлично доберется на такси. Мне еле удалось уговорить ее остаться.