Опекун для юной девы - [91]

Застонал, вновь прикрывая глаза, но уже рукой, и бессильно откинулся на спинку кресла. Напрасно он клялся. Все — напрасно. Он все-таки погубил свою деву. Уже погубил.

— Что-то не так? — испугалась Аня. Было чувство, что он получил приглашение не в гости, а прямо на эшафот.

— Он тебя о чем-нибудь спрашивал? — после очень долгой паузы поинтересовался Аршез.

— Да ерунду какую-то. Тебя просил описать, где мне в Чернометске гулять нравится, что-то про ремонт…

— Он к тебе прикасался? Чем-нибудь оскорбил, обидел?

— Да нет, даже близко не подходил. Был в очках этих ваших черных, я его и не чувствовала. А оскорбить… я даже и не представляю, как бы он мог. Он, по-моему, очень вежливый. Развлек беседой, ушел… Да что там не так с его письмом? Это что, не приглашение?

Он молча вернул девочке листок.

«Аршезаридору Шеринадииру ир го тэ Андаррэ.

Жду вас сегодня в 19.00 в моем доме в Новограде по адресу Лиственничная, 17

вместе с принадлежащей вам Бочаровой Анной, рег.№ Ао-4 ЗС-2 00016.

Учитывая сложившуюся ситуацию, в ваших интересах представить деву здоровой и невредимой. При вынесении решений по дисциплинарным вопросам это может сыграть решающую роль.

Верховный куратор

Риниеритин Элисианар ир го тэ Тиирэ».

— Ри-ни-е-ри-тин, — по слогам повторила она сложное имя. Вот, значит, как его зовут. Неудивительно, что в памяти не осталось.

Фраза «вместе с принадлежащей вам» и указанный в записке регистрационный номер больно резанули по глазам. А говорил так красиво: «приглашаю вас с ним»… А пригласил только его. Вместе с вещью за номером…

— А мы можем туда не ходить? — она уже жалела, что вспомнила об этой бумажке.

— Нет, малыш, — он вздохнул. — К сожалению, это невозможно. Ты же видишь, это не приглашение, это приказ.

Он все же сделал над собой усилие и взлетел.

— Ар, — не выдержав, позвала его Аня, когда машина пошла на четвертый круг над Новоградом. Вначале это было интересно, особенно, когда стенки стали прозрачными. Она даже попыталась внизу какие-нибудь достопримечательности угадать из тех, что в книжке были. Но Аршез помогать ей явно не стремился и вообще, похоже, не город демонстрировал, а бездумно летал по кругу. — Мы что-то ищем?

— Выход, — мрачно сообщил он, глядя прямо перед собой.

— И как?

— Никак. Глухо. Через Границу мне тебя не вывезти, здесь тоже нигде не спрятать…

— З-зачем… прятать? — она даже заикаться стала от неожиданности.

— Затем, что эта старая мразь положила на тебя глаз и просто так уже не отстанет! А учитывая, что о моих дисциплинарных нарушениях ты ему рассказала страницы на четыре мелким почерком, за отказ потакать его старческим капризам он просто сотрет меня в порошок…

— Какая мразь, ты о чем?

— О приглашении в гости, ребенок, всего лишь о приглашении в гости, — выдавил сквозь зубы, неотрывно глядя перед собой.

— Ринат?? — вот уж кто у нее никак не ассоциировался со «старой мразью» или «старческими капризами». И выглядит он, кстати, ничуть не старше Ара… — С чего ты решил, что он на меня глаз положил? Вот уж кому я точно не интересна. И я не рассказывала ему ни о каких нарушениях, да он и не спрашивал.

— Конечно. А то, что «принадлежащая мне Анна», имеющая серию АО-4, о чем он не забыл упомянуть в своем пламенном послании, свободно разгуливала все эти дни по городу, причем даже и без меня?

— А… причем здесь серия?.. Вернее… я что, гулять по городу не могу?.. Ар! — практически крикнула, не дождавшись ответа.

— Прости, не хотел, чтобы ты знала такие подробности, — о том, что, уйдя в свои мысли, он наговорил девочке лишнего, понял только сейчас. — Там… не все в порядке с твоим контрактом. Думал со временем это исправить, потому и…

— Что исправить, Аршез? Да объясни ты уже! Ты мне только что в красках расписывал, как здорово, что я — твоя Избранница, а тут выясняется, что я не просто билет на поезд купить не могу, я еще и…

— У Избранниц серия АА, — признался. Смысла скрывать уже не было. — И паспорт бы я тебе с этой серией сделал, его человеческие инстанции оформляют, он через Службу Крови не проходит, им контракта достаточно…

— То есть?.. Я не Избранница, да? — переспросила уже значительно тише. Голос опять не слушался. — Ну, конечно, а я все понять не могла, что не сходится… А ведь ты же сам мне сказал: Избранница — это та, кого взяли на работу, чьи интеллектуальные способности востребованы… Директор завода потому и смотрел на меня так тогда… Полагал, я — твоя сотрудница — ассистент, видимо, или секретарь… А я ему столько глупостей наговорила…

— Про завод ему тоже рассказала?

— Кому? — она уже и забыла, с чего они начали.

— Р-ринату своему обожаемому.

— Он не мой и… Он и не спрашивал. Да и при чем здесь Ринат? Вопрос был к тебе, — она вздохнула, бессильно опуская плечи. — Я поверила. Я очередной раз поверила, а ты опять, похоже, меня обманул…

— Аня, я не обманывал, я… Анюта, погоди, не надо, — он взял ее за руку, почувствовав, что она опять отгораживается от него, заворачивается в свой спасительный кокон отчуждения. — Просто хотел избавить от лишних переживаний, потому что все равно собирался сделать тебя Избранницей. Всегда относился к тебе… даже не как к Избраннице, как к моей самой дорогой гостье. Разве нет, ребенок? Ну, сама посуди… А документы… да исправил бы я все, и никто бы не узнал. И ты бы не узнала и не плакала лишний раз. Думаешь, мне нравится, когда ты плачешь? Или замерзаешь вот так, леденея от страха и недоверия?