Опасный замок (сборник) - [7]

Менестрель отправился с английским рыцарем и его свитой в замок; «сын» его остался с аббатом, который с удовольствием отметил для себя, что молодой человек более склонялся к духовным предметам, нежели к завтраку, которого, впрочем, сам аббат ожидал с нетерпением.

Глава III

Для скорейшего прибытия в замок Дуглас рыцарь де Валенс предложил лошадь менестрелю, который и принял ее с удовольствием. Сэр Аймер, вооруженный с ног до головы, ехал на своем боевом коне; два стрелка, конюх, готовившийся в рыцари, и слуга составляли конвой, ехавший таким образом, чтобы помешать бегству менестреля или защитить его при случае.

– Мы вынуждены принимать все меры предосторожности, – сказал Валенс, обращаясь к менестрелю. – Однако поспешим.

Утро было мрачное, туманное и сырое. Утренний ветерок не имел силы развеять туман, стоявший густой завесой. Дорога шла по берегу реки, вода ее имела какой-то черноватый цвет. Солнечные лучи изредка прорезывали облака и на мгновение освещали окрестность. Вид был печальный и однообразный, и доброму рыцарю захотелось развлечься беседой с Бертрамом, который, подобно людям своей профессии, располагал большим запасом историй и анекдотов. Менестрель, желая как можно больше узнать о положении дел в стране, старался всеми силами поддерживать разговор.

– Я хотел поговорить с тобой, сэр менестрель, – сказал рыцарь. – Мне бы хотелось, чтобы ты откровенно сказал мне, какая причина заставила тебя, человека, по-видимому, здравомыслящего, зайти в такую дикую страну и в подобное время. А вы, – продолжал он, обращаясь к конвою, – останьтесь немного позади, ибо, мне кажется, вы можете обойтись и без разговора с менестрелем.

Стрелки повиновались, но не без некоторого ропота, так как и им хотелось послушать веселую беседу.

– Я должен заключить из вашего пребывания здесь, добрый менестрель, – продолжал рыцарь, – что вы, носивший некогда оружие и даже следовавший за крестом Святого Георгия в Палестину, не отвыкли от опасностей, соединенных с нашим ремеслом, если явились в страну, где меч готов обнажиться при малейшем вызове.

– Трудно, – сказал менестрель не колеблясь, – отвечать на этот вопрос; а между тем, если вы хорошенько вдумаетесь, то поймете, как близко ремесло того, кто славит подвиги, соприкасается с ремеслом рыцаря, и, полагаю, вас не удивит, что менестрель, желающий исполнить свою обязанность, ищет настоящих приключений везде, где может найти их, и потому посещает страны, где сохранилась память о великих и благородных военных подвигах, в отличие от тех спокойных земель, где люди привыкли жить бесславно в мире. Вы сами, сэр рыцарь, и те, кто, подобно вам, мало обращает внимания на жизнь сравнительно со славой, – вы следуете тем же самым принципам, какие приводят вашего бедного слугу Бертрама в этот мрачный округ горной Шотландии, именуемый Дуглас-Дейлем. Вы ищете достойных подвигов, а я ищу средств к существованию, правда, жалких, но не бесчестных, запечатлевая в песнях, насколько способен, подробности этих подвигов, а в особенности имена героев. Итак, каждый из нас действует по своему призванию.

– Это правда, – отвечал рыцарь, – и хоть для меня немного в диковинку слышать, что ваше ремесло можно сравнить с моим, однако несправедливо было бы говорить, что менестрель, заботящийся о сохранении в памяти потомства рыцарских подвигов, не должен дорожить славой больше, чем жизнью. Я далек от мысли, что эта профессия низка и недостойна.

– Итак, сэр рыцарь, вы сознаете, что я прав, забираясь в эту северную страну, где, как мне известно, совершалось много подвигов, воспетых знаменитыми менестрелями прежних времен, песни которых хранятся в библиотеке замка Дуглас. Все это может быть потеряно для потомства, если только не будет скопировано кем-нибудь, знающим язык древних бретонцев. Если эти драгоценные сокровища могут быть возвращены служителям мной или каким-нибудь другим менестрелем, то для достижения цели можно рискнуть и безопасностью, и я был бы недостойным служителем искусства, если бы не клал на одни весы потерю этой необеспеченной жизни и бессмертие, которое может быть связано с моим именем…

– Конечно, я не поднимал бы этого вопроса, если бы встречал многих менестрелей, которые славу предпочитали бы жизни.

– Без сомнения, благородный рыцарь, есть менестрели – и да позволено сказать – и воины, которые не слишком дорожат славой, приобретаемой с опасностью для жизни. Но воздадим этим людям должное: предоставим им землю и все земное, ибо они не могут стремиться к нашей славе.

Менестрель произнес последние слова с таким энтузиазмом, что рыцарь остановил лошадь и посмотрел в лицо Бертраму.

– Сохраняй этот пыл, друг, – сказал он, – я рад, что подобный энтузиазм существует еще в мире. Ты законно заслужил грам[1] менестреля, и если я не вознаграждаю тебя по заслугам, то потому, что фортуна вознаградила меня в этих войнах лишь плохой шотландской монетой. Впрочем, у меня должна остаться пара золотых от выкупа французского рыцаря, которого я победил, и они, конечно, достанутся тебе, добрый друг. А теперь выслушай меня. Я, Аймер де Валенс, происхожу из благородного дома Пембрук, и хотя теперь остался без земли, однако надеюсь, с помощью Божьей Матери, иметь приличное состояние, и найду место для такого, как ты, менестреля, если твои способности не приобретут тебе лучшего покровителя.