Опасный замок (сборник) - [65]

– Клянусь Богом, пусть Кристел Никсон говорит о вас что хочет, но вы очень вежливый молодой человек, по крайней мере, с женщинами. Сумасшедший вы или нет, а я повторяю, что вы славный молодой господин.

Тут я только понял, что меня удерживают под предлогом помешательства…

Тотчас же я решил написать письмо к сквайру.

Я начал с того, что припомнил ему два обстоятельства, когда он мне спас жизнь, и прибавил, что какие бы ни были причины моего ареста, но, вероятно, не с намерением совершить надо мной какое-нибудь насилие. Он мог, писал я, принять меня за кого-нибудь другого, и, чтобы вывести его из недоразумения, рассказал ему вкратце историю своей жизни. Я прибавил, что теперь здоров и могу ехать. Наконец дал ему почувствовать, хотя и в умеренных выражениях, что арест мой незаконен, просил отправить меня в суд или по крайней мере назначить мне свидание и объясниться.

Я не мог указать другого адреса, кроме: «Господину сквайру в собственные руки».

Он не мог быть далеко, ибо в течение суток я получил ответ, адресованный Дарси Летимеру, следующего содержания:

«Вы требовали свидания со мной и отправки вас в суд: первое требование ваше исполняю, второе, может быть, исполню. В ожидании будьте уверены, что вы задержаны властью, обставленной всеми необходимыми условиями. Берегитесь бороться с силой, которая может вас раздавить, и предоставьте себя течению событий, которое увлекает нас обоих и которому мы не может сопротивляться».

Таинственное это послание, без подписи, заставило меня только готовиться к обещанному свиданию.

Глава VI. Продолжение журнала Дарси Летимера

Свидание это произошло гораздо раньше, чем я предполагал. В самый день получения письма, тотчас после обеда, ко мне вошел сквайр. Фигура его была величественна и внушительна, голос энергичный и повелительный. Я невольно встал при его входе.

– Вы желали меня видеть, – сказал он, – я к вашим услугам. Если вы имеете что-нибудь сказать мне, говорите скорее: мне некогда.

– Мне хочется знать, в силу какой власти я заключен сюда и какова причина моего ареста?

– Я уже сказал вам, что власть моя достаточна – вот все, что вы можете узнать в настоящее время.

– Каждый англичанин имеет право знать причину своего задержания: нельзя лишить человека свободы без соответствующего судебного указа. Покажите мне указ, в силу которого вы держите меня в заключении.

– Я сделаю больше: я отведу вас к судье, который подписал его, отведу сию же минуту.

Предложение это немного встревожило меня. Но я знал, что дело мое правое, и решил предстать перед судьей. Сквайр повел меня через коридор в большую светлую комнату, где за одним столом сидел господин лет около пятидесяти, неприятной наружности, который мог быть местным судьей, а мог только играть его роль для меня. За другим столом восседал письмоводитель.

– А! – сказал судья, – это наш подсудимый. Кажется, он нездоров. Молодой человек, вы можете присесть.

Я воспользовался этим позволением, ибо действительно ослабел за время болезни.

– Ваше имя, молодой человек?

– Дарси Летимер.

– Очень хорошо. Дарси Летимер. Это верно. Откуда вы прибыли?

– Из Шотландии.

– Родились в Шотландии? Что вы скажете на это?

– Я англичанин по рождению.

– Без сомнения. Но скажите мне, мистер Летимер, всегда ли вы назывались этим именем, не носили ли вы другого? Ник! Записывайте ответы, Ник!

– Сколько, могу помнить, я не назывался иначе.

– Гм! Я не поверил бы. А вы, сосед, что скажете?

Он обратился к сквайру, равнодушно сидевшему в кресле.

– Память этого молодого человека, может быть, не восходит так далеко, – отвечал сквайр.

– До какого же она восходит возраста? – спросил меня судья.

– Может быть, до трехлетнего или около того, – отвечал я.

– Но осмелитесь ли вы утверждать, – воскликнул сквайр громким голосом, выпрямляясь в кресле, – что вы носили тогда то же имя, какое носите сегодня!

Убеждающий тон, с которым были сказаны эти слова, заставил меня вздрогнуть, и я с усилием начал припоминать детство.

– По крайней мере, – отвечал я наконец, – очень хорошо помню, что меня всегда называли Дарси, а дети знают свое имя.

– Я так и думал, – сказал сквайр, принимая прежнюю позу в кресле.

– Итак, вас называли в детстве Дарси, – проговорил судья, – но когда же вы приняли фамилию Летимер?

– Я ее не принимал, мне ее дали.

– Я вас спрашиваю, – молвил судья более мягким голосом, – можете ли вы припомнить, называли ли вас когда-нибудь Летимером, прежде чем дали эту фамилию в Шотландии?

– Я буду вам отвечать откровенно. Я не могу припомнить, чтобы меня так называли в Англии, но также не помню и времени, когда в первый раз назвали меня подобным именем. Если из этих вопросов и ответов предстоит вывести какое-нибудь заключение, то прошу принять во внимание мой тогдашний возраст.

– Все, на что следует обратить внимание, не будет упущено, – сказал судья. – Молодой человек, как назывались ваши родители?

Это значило растревожить давно болевшую рану: я не мог перенести этого вопроса так же легко, как предшествующие.

– Я спрошу в свою очередь, – отвечал я, – нахожусь ли я в присутствии английского мирового судьи?

– В присутствии его чести сквайра Фоксли из Фоксли-Холла, члена судебного ведомства более двадцати лет, – отвечал письмоводитель мистер Николс.