Опасный метод - [41]

Эжени. Не дам.

Входит Изабелла Рембо. Ей тридцать один год; она носит траур и выглядит очень респектабельно, но в ней уже есть что-то от старой девы. Она немного похожа на брата, и это сходство особенно заметно в речи — у нее тот же мягкий провинциальный выговор. Она подходит к стойке и обменивается парой слов с буфетчиком; тот указывает на Верлена, который все еще переругивается с Эжени, негромко, но яростно.

Верлен. Слушай меня, Эжени, если ты сию же минуту не дашь мне денег, у тебя будут крупные неприятности, поняла?

Эжени. Я их с собой не ношу. Перебьешься.

Верлен. Не зли меня.

Эжени. А вон, видать, и подружка твоя канает. Не смею мешать. (Встает, потом наклоняется к Верлену и добавляет мстительным шепотом.) Если ночевать не придешь, барахло твое на улицу выкину.

Отходит; пока Верлен беседует с Изабеллой, Эжени подсаживается за столик в глубине сцены, где сидит одинокий мужчина. Верлен встает и поворачивается навстречу Изабелле.

Изабелла (настороженно). Мсье Верлен?

Верлен. К вашим услугам, мадемуазель.

Изабелла. Меня зовут Изабелла Рембо.

Верлен. Простите? (Оседает на стул.)

Изабелла. Изабелла Рембо. Я сестра Артюра Рембо.

Верлен. Ах да, конечно-конечно, прошу вас, садитесь, мадемуазель. Не сочтите меня грубияном — просто мне трудно вставать.

(Изабелла садится.)

До меня… до нас дошла эта трагическая весть пару месяцев назад. Я просто не мог поверить — он был так молод. А помимо всего прочего, его ведь уже когда-то объявляли покойным. Меня глубоко… потрясла его кончина, хотя мы с ним очень давно не виделись.

Изабелла. Я не знала, известили вас или нет.

Верлен. Скажите, это правда… это правда, что ему ампутировали ногу?

Изабелла. Да.

(Молчание.)

Приступим к делу, мсье Верлен, — у меня очень мало времени.

Верлен. Знаете, вы с ним немного похожи. Глаза… почти те же.

Изабелла. Да, мне говорили.

Верлен. Выпьете что-нибудь?

Изабелла. Нет, большое спасибо. У меня к вам серьезный разговор, мсье Верлен. Мсье Ванье сказал, что вы, вероятно, сможете мне помочь.

Верлен. Сделаю все, что в моих силах.

Изабелла. В день смерти моего брата вышел в свет сборник его стихов, изданный, если не ошибаюсь, в Париже.

Верлен. Вы имеете в виду «Реликварий»?

Изабелла. Совершенно верно. Книга была подготовлена без ведома автора и его близких; более того, в нее включено анонимное предисловие, содержащее возмутительные, клеветнические сведения, которые выдаются за биографию моего брата. Моя мать и я этим просто убиты.

Верлен. Хм, да, э-э-э… надо бы вам переговорить с мсье Жанонсо. Он был редактором этого сборника.

Изабелла. Я знаю. Но связаться с мсье Жанонсо оказалось для меня невыполнимой задачей.

Верлен. Так или иначе, эту книгу изъяли из обращения.

Изабелла. Я знаю. Но моя мать и я вынуждены принять меры к тому, чтобы такие случаи не повторялись впредь. И мсье Ванье считает, что вы сумеете нам помочь.

Верлен. Я? Каким же образом?

Изабелла. Как я понимаю, у вас осталось большое количество рукописей моего брата.

Верлен. Ну… кое-что есть.

Изабелла. Мы с матерью были бы очень признательны, если бы вы их вернули нашей семье.

Молчание.

Верлен. Я всегда… был максимально тактичен во всем, что касалось вашего брата. Не скрою, я всегда отстаивал его интересы. Видите ли, когда он приобрел известность, в газетах и журналах стали появляться фальшивки, подписанные его именем, и я вызвался положить этому конец; с тех пор я слежу, чтобы его имя появлялось только под теми произведениями, которые действительно вышли из-под его пера. Я фанатично предан этой миссии, она для меня чрезвычайно важна. Мы с ним оба создали свои лучшие произведения, когда были вместе, понимаете? Все, что было написано после, — это, я считаю, одно длинное примечание.

Изабелла. Неужели его имя пользовалось такой широкой известностью?

Верлен. Да, уверяю вас.

Изабелла. Тем важнее для нас собрать воедино все его рукописи. Вероятно, мне следует посвятить вас в наши планы. Известно ли вам, что перед смертью он принял веру?

Верлен. Принял веру?

Изабелла. Да. Пока он болел, я уговаривала его чуть ли не месяц, молилась за него, и вот за две недели до смерти он захотел исповедоваться. После этого мы с ним ежедневно молились вместе, и священник сказал, что еще не встречал столь истовой веры, как у Артюра. Поверьте, невзирая на эти трагические обстоятельства, тот день, когда Артюр попросил, чтобы к нему позвали священника, стал одним из самых счастливых дней моей жизни.

Верлен. Значит, перед смертью он причастился?

Изабелла. К несчастью, у него было полное недержание всего, и таинство решили не совершать, дабы предотвратить невольное святотатство. Но я знаю, что душа его была спасена.

Верлен (без тени иронии). Это, конечно, огромное утешение.

Изабелла. Конечно. Итак, теперь вы, очевидно, поняли, как важно для нас с матерью собрать все его наследие.

Верлен. Э-э-э?..

Изабелла. Буду с вами откровенна, мсье Верлен: некоторые произведения, созданные моим братом в ранней юности, грешили непристойностями, а в отдельных случаях — даже богохульством. Он бы не хотел, чтобы его помнили как автора таких строк. Мы с матерью намерены, образно говоря, отделить овсы от плевел и уничтожить те стихи, которые, по нашему мнению, уничтожил бы он сам.