Опасный метод - [37]

Рембо. Например?

Верлен. Например, тот факт, что я тебя содержу.

Рембо. Твои мозги так же уродливы, как твое тело.

(Молчание. Они смотрят друг на друга в упор. Верлен некоторое время борется с собой, но внезапно его лицо принимает отсутствующее выражение, и он широком шагом устремляется сквозь сцену.)

(Обеспокоенно.) Ты куда?

Верлен. На кухню. Обедать пора.

Верлен выходит. Рембо с легкой дрожью в руках наливает себе еще вина и залпом осушает бокал. Он озадачен. Тут вновь появляется Верлен, неся в одной руке селедку, а в другой — бутылку растительного масла. Рембо смотрит на него, хохочет. Верлен почти не реагирует.

Рембо. Господи, прямо как баба!

(Вместо ответа Верлен оставляет на столе селедку и масло, а потом широким шагом идет сквозь сцену в направлении от кухни.)

Ты куда?

(Верлен уходит.)

Куда тебя несет? (Он становится испуганно-беспомощным.)

Занавес.

СЦЕНА 3

Номер в гостинице «Кутрэ», Брюссель; 10 июля 1873 года.
Рембо упаковывает вещи. У него усталый, мрачный вид. Распахивается дверь, и входит Верлен. Он изрядно пьян, что в его случае более заметно по преувеличенному возбуждению и некоторой воинственности, нежели по бессвязной речи или нетвердой походке.

Рембо. Где ты был?

Верлен. Решил пройтись. Заходил… заходил опять в испанское посольство — узнать, может, они передумали. Но нет, уперлись. Это же нелепо, просто курам на смех. Я им говорю: хочу на фронт, готов умереть за ваше дело, вы не имеете права отказывать добровольцам. А они в ответ: мы иностранцев не берем. Раз так, говорю, вы заслуживаете поражения в этой треклятой войне, и надеюсь, оно не заставит себя ждать.

Рембо. Ты все утро провел в испанском посольстве?

Верлен. Нет, не все.

Рембо. Ты пьян.

Верлен. Я да, то есть нет, пропустил пару стаканчиков.

(Молчание. Верлен замечает, что Рембо собирает вещи.)

Чем ты занимаешься?

Рембо. Вещи упаковываю.

Верлен. Зачем?

Рембо. Я же тебе говорил. Возвращаюсь в Париж. И если ты соизволишь дать мне денег на билет, к вечеру меня здесь не будет.

Верлен. Нет, как же так, мы ведь с тобой едем в Лондон.

Рембо. Никуда мы не едем.

Верлен. Стой, погоди, это лучший вариант, я все утро об этом думал.

Рембо. В испанском посольстве?

Верлен. А я туда и не ходил.

Молчание.

Рембо. Я возвращаюсь в Париж.

Верлен. Больше такое не повторится, честное слово, больше я никогда тебя не брошу, верь мне.

Рембо. Не верю. И рисковать не собираюсь. Как по-твоему, что я должен был делать в Лондоне, один, без денег? А? Я бежал по причалу и умолял, чтобы ты меня не покидал, а ты взял да и повернулся задом.

Верлен. А что мне было делать — прыгать за борт?

Рембо. Не надейся, что я прощу и забуду.

Верлен. Я был оскорблен до глубины души.

Рембо. С чего бы это? Бог свидетель, ты слышал от меня куда более хлесткие выражения. И потом, ты действительно был похож на бабу.

Верлен взвивается, но берет себя в руки.

Верлен. Не уезжай. Подожди хотя бы пару дней, я все обдумаю.

Рембо. Я и без тебя все обдумал.

Верлен. Ладно, сегодня утром меня посетила еще одна идея. Возможно, я тоже отправлюсь в Париж.

Рембо. Что?

Верлен. Возможно, я тоже отправлюсь в Париж и попробую разыскать Матильду.

Рембо (поразмыслив). Что ж, я не возражаю, поехали вместе.

Верлен. Нет-нет, ты останешься здесь, в Брюсселе.

Рембо. Ты рехнулся?

Верлен. Пойми, если мы появимся в Париже вдвоем, это будет катастрофа. Тогда уж точно она меня на порог не пустит.

Рембо. Что-то мне подсказывает, что она тебя в любом случае не пустит.

Верлен. Тогда я вернусь за тобой в Брюссель, и мы сможем уехать обратно в Лондон.

Рембо. Совсем сдурел.

Верлен. Тебе известно, какой завтра день?

Рембо. Пятница.

Верлен. У меня годовщина, третья годовщина нашей свадьбы. А я не видел ее — свою законную жену — почти год. Год назад здесь, в Брюсселе, мы с ней занимались любовью, и с тех пор не виделись. И сына я не видел больше года. На мои письма она не отвечает. Представь: написал ей не далее как на прошлой неделе и сказал, что покончу с собой, если она в течение трех дней не приедет ко мне в Брюссель. А от нее ни слуху ни духу.

Рембо. Ну, ничего страшного, ты же не покончил с собой.

Верлен. По-твоему, это смешно?

Рембо. Нет, позорно. Сколько народу ты известил, что собираешься покончить с собой? Удивительно, что еще приглашения не разослал.

Верлен. Откуда в тебе такая черствость?

Рембо. Черствость? Ты бросаешь меня в Лондоне на произвол судьбы, а потом тащишь в Брюссель, где я должен сидеть и ждать, что ты выберешь: вернуться к жене, пойти на войну или застрелиться. Когда у тебя не выходит ни одно, ни другое, ни третье — на что и был расчет, ни минуты не сомневаюсь, — ты опять тащишь меня за собой в Лондон. С меня хватит. Все кончено. Я от тебя ухожу.

Верлен. Ты этого не сделаешь. Ты этого не сделаешь. (Мечется из стороны в сторону). Где моя мать?

Рембо. В соседнем номере, где же еще? Я попросил у нее немного денег, но она сказала, что до твоего прихода не даст ни гроша. Сейчас еще раз попробую.

Верлен. Нет-нет, погоди. Слушай, дам я тебе денег. Просто у меня к тебе небольшой разговор. (Мечется из стороны в сторону, нервно улыбаясь Рембо.) Жарища, ужас! Я верю, мы сможем начать все сначала. Думаю, это будет не так уж и сложно. Знаю, на мне лежит вина за наши с тобой недавние размолвки, но это все было из-за Матильды — из-за того, что я по-прежнему любил Матильду. Теперь на этом поставлен крест, больше я не желаю ее видеть. Смотри, за окном лето. Вспомни прошлое лето, когда мы тобой сбежали, — как нам было хорошо, правда? Помню, вечерами… Не хочешь в Лондон — не надо. Поедем на юг. Бархатный сезон на Средиземном море, там жизнь дешевле, работать не придется, будем просто наслаждаться теплом. Или в Африку — поехали в Северную Африку, я знаю, тебя всегда тянуло в Африку. Месяц поживем, а там видно будет.